Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Снова же начала я спрашивать водящих меня: “Господа мои, ответьте мне, каждому и за всякий ли грех, который сотворит человек в мире земном, нужно держать здесь ответ после смерти? Вижу ведь, что и в малейшем грехе меня пытают, и дивлюсь этому”. Отвечали они мне: “И не всем так. Если бы ты исповедала грехи свои духовному своему отцу, приняла бы епитимью и исполнила бы ее, то по кончине твоей приняла бы прощение от Бога и отца твоего и мытарства злые и пагубные прошла бы теперь без страданий, поскольку никто бы не мог ничего сказать тебе. Когда кто исповедует в том мире грехи свои и покается, то простит его Бог в том, и будет свободен от грехов, принимая невидимо прощение свое. Эти же бесы мытарства, имеющие в свитках своих записи о беззакониях, тотчас по приходе души раскрывают свитки и не могут найти даже следов того, что раньше написали, ибо Святой Дух невидимо загладил все. Понимают все в мытарстве, что через исповедь исчезли записи, и скорбят, не получив душу. Хорошо ведь покаяться перед смертью. Кто же избежит покаяния, утаит прежние свои прегрешения, решит предстать безгрешным и не покается — здесь их ты видишь, пытаемых, подобно тебе”.

И в такой беседе достигли мы четырнадцатого мытарства, которое называлось чревоугодие. И из этого мытарства вышли некий толстые и тучные, свирепые, злые, большие, нежели прежде. И они обличали меня в том, что ела в юности моей с утра как свинья, не зная о горьком этом мытарстве, что ела во время поста с самого его начала, не сотворив молитву, что ела всегда все в большом количестве, завтракая и обедая, полдничая и ужиная, насыщая чрево едой. Все они обличали и поносили меня, желая поглотить меня, говоря: “В крещении своем говорила и обещала отречься от сатаны и всех дел его. Как же после клятвенных обещаний тех потом творила таковые прегрешения?” Дали мы должное и тем и, искупив прегрешения мои, в которых упрекали меня, прошли и это скверное мытарство.

Достигли пятнадцатого мытарства, которое называлось кумирослужение и всякая ересь. Те, кто любовь имел к этому, там испытывались. Ничего мы не дали им, потому что не имели они обвинений против меня. И в мышей, и в свиней диких превращались они, становясь огромными, словно киты ужасные. И смрад страшный стоял вокруг них, и сладок был тот смрад им, в котором пребывали. Многие души, говорили они, уловленные здесь, в жизни своей творившие подобное и умершие, хотевшие пройти, чтобы поклониться благодатному престолу, обнаруживают здесь капище идольское, скверное и отличное от всякого благого вида. Когда же поняли, что женский дух перед ними, ни о чем не испытывали меня. Только испытывали меня, спрашивая, не сотворила ли в юности женский плотский грех со сверстницей своей, в любви почивая ночью в одной постели. Когда ничего не обрели они, отошли мы от скверных тех.

Приближаясь к вратам небесным, дошли мы до шестнадцатого мытарства, которое называлось прелюбодеяние. Вскоре встретили нас бесы и испытали меня с великим пристрастием. Еще до того, как блаженный к нам пришел, жила я с другом своим в греховном неведении и, прельстившись, пала, ибо юной была и не знала, что это грех. И поэтому те бесы много клеветали на меня. Водящие же меня весьма им противились, говоря: “Не была она священником венчана”. Так в споре с бесами победили мои ангелы. Ничего им не отдав, мимо прошли. Сказали же те, кто в том мытарстве был: “Хоть нас вы и прошли, но тех, кто выше, не пройдете, достигнув блудного мытарства”.

Продолжая идти дальше, достигли мы семнадцатого мытарства, которое называлось убийство. В нем же было всякое убийство, и всякое ранение или побои, или иное что, похищение или насилие над ближним. И истязают бесы, когда мимо идут души. Немного упрекали нас и в этом грехе, поскольку часто, когда еще несмысленной была в юности, враждовала в жизни своей или за волосы кого-нибудь таскала.

И потом оттуда пошли и достигли восемнадцатого мытарства, которое называется разбой. И, подступив к нам, подробно пытали нас бесы. Немного претерпели от них и мимо прошли.