Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Сюжет «Хождения Феодоры» бытовал и как устный прозаический рассказ народно-легендарного характера. Одну из таких его фольклорных версий записал Г. С. Виноградов в Восточной Сибири в первой четверти XX в.: «... “Как умерла ты, Федора?” Она говорит: “Чижолая смерть была, жестокая. Сперва смерть пришла с косой, с пилой... Вот вражье набралося к душе (вот правда, станет человек умирать, глаза-то остолбенеют, вытарашшыт, быдто каво боится...), караулят душу вражье. Прилетают несколько анделов. Смерть тогда пилой отпиливает руки и ноги (вот ить сначала ноги и руки отымутца, — это она пилой отпилит...), а потом косой голову снесет. Святые андели облелеют: «Уйди, нечистая сила, отсторонися!» Вот тожно смерть косой голову снесет”. — “А каково тебе, Федора, мытарства были?” — “Сорок мытарств прошла, сорок ступенек, и на каждой ступени вражьё кричат: «Душа наша, душа наша!» (Оне всё пишут про нас, все худое, а добро анделы пишут... Оне всё и кричат про грехи). Ох, святой Григорий, чужало проходить мытарства!.. Вот последнее мытарство — блуд. Ох, как я его пройду. Возьмут мою душу вражьё. (Должно, она блудила...). Прошла! Андели говорят: «Душа наша, она очищена»”. Вот и прошла она в пресветлый рай». (Виноградов Г. Смерть и загробная жизнь в воззрениях русского старожилого населения Сибири // Сб. тр. профессоров и преподавателей Государственного Иркутского ун-та. Иркутск, 1923. Вып. 5. С. 312—313). (Представление о мытарствах вообще очень глубоко вошло в круг народных эсхатологических верований. Побывавшие в загробном мире («обмиравшие») рассказывают о том, что душам умерших приходится взбираться на огромную гору, на которой бесы устроили свои мытарства. (Поднимаются по ней только те, у кого есть ногти). В отдельных уголках России на сороковой день после смерти кого-либо из близких было принято печь длинную пшеничную лепешку с поперечными перекладинами по числу мытарств — «лесенку». Считалось, что, съедая ее, помогают душе усопшего преодолеть на том свете всех духов тьмы).

«Житие Василия Нового» существует в двух основных редакциях: Первая и Вторая русские редакции, которые представляют собой переводы двух разных греческих редакций. Первая редакция является гораздо более полной и древней (XI—XII вв.), хотя самые ранние из сохранившихся ее списков датируются XVI в. (см. Вилинский С. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Одесса, 1913. Ч. I: Исследование; 1911. Ч. 2: Тексты). Текст «Хождения Феодоры» публикуется в Первой редакции по Успенскому списку Великих Миней Четьих: ГИМ, Синодальное собр., № 992, л. 658—670 (XVI в.). Отдельные исправления и дополнения вносятся по спискам: РГБ, собр. Ниловой пустыни, № 46 (нач. XVI в.); ГИМ, собр. Чудова монастыря, № 336 (1779 г.). Сложный синтаксис памятника и наличие «темных мест» не всегда сделали возможным дословный последовательный перевод его на современный язык. Для прояснения смысла отдельных предложений и фрагментов переводчики использовали тексты греческого оригинала и Второй русской редакции.

ПОВЕСТЬ О БЕСЕ ЗЕРЕФЕРЕ

Подготовка текста, перевод и комментарии А. В. Пигина

ОРИГИНАЛ

ПОВЕСТЬ ДУШЕПОЛЕЗНА О ПРИШЕДШЕМ БЕСЕ НА ПОКАЯНИЕ К ПОЛЗЕ ИЖЕ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА ХОТЯЩИМЪ ПОКАЯТИСЯ К БОГУ

Бе некий от святыхъ старецъ,[353] великъ и прозорливъ, превшед бесовская искушения, ктому ни во что же коварства их вменяше. Но бе зря чювствене и аггелы, и бесы, како пекутся о человечестей жизни, кождо ихъ подвизающеся обращати ихъ ко своей части. Сице же великъ бе в добродетелех, яко досажати и ругатися ему нечистымъ духомъ, множицею оскорбляти ихъ, и воспоминая темъ еже от небесъ извержение и будущее во огни мучение. Тем же беси другъ ко другу хваляху старца оного великаго, глаголюще, яко «Никтоже нас смеетъ отныне приближитися к нему, зане преити ему в великое оно безстрастие, обожився Святымъ Духомъ».

И яко убо сице сим бывшим, единъ от бесовъ глагола ко другому: «Брате Зереферъ, — се бо бе имя бесу тому. — Аще убо покается кто от нас, приимет ли его Богъ в покаяние или ни?» Онъ же к нему отвеща сице: «То кто се весть?» Зереферъ же рече: «Хощеши ли, иду к великому оному старцу искушу его о семъ?» Он же рече: «Иди, но блюди, понеже старецъ прозорливъ есть, еда како уразумеет твое лукавъство, не восхощетъ вопросити о семъ Бога. Обаче иди, еда како желаемое получиши».