Том 9

Шафиров. Зачем? Государь пришвартовал корабль у Адмиралтейства и потребовал десять гульденов на водку.

Второй сенатор. И они дали?

Шафиров. Дали пять гульденов.

Первый сенатор. Что же они сказали лишнего?

Шафиров. А вот сейчас услышите.

Второй сенатор. Государь!

Входят Петр, Меншиков, Шереметев и Поспелов, который ставит караул у дверей.

Петр(стоя с книгой у стола). Господа сенат! Нам довелось достоверно узнать о противных замыслах некоторых европейских государей… Мы никогда не доверяли многольстивным словам посланников… Но не могли помыслить о столь великом к нашему государству отвращении. Нас чтут за варваров, коим не место за трапезой народов европейских. Наше стремление к процветанию мануфактур, к торговле, к всяким наукам считают противным естеству. Особенно после побед наших над шведами некоторые государства ненавидят нас и тщатся вернуть нас к старой подлой обыкновенности вкупно с одеждой старорусской и бородами… Не горько ли читать сии строки прославленного в Европе гишторика Пуффендорфия! (Раскрывает книгу, читает.) «Не токмо шведы, но и другие народы европейские имеют ненависть на народ русский и тщатся оный содержать в прежнем рабстве и неискусстве, особливо ж в воинских и морских делах, дабы сию русскую каналью не токмо оружием, но и плетьми со всего света выгонять… и государство российское разделить на малые княжества и воеводства». (Бросает книгу на стол.) Вот что хотят с нами сделать в Европе ради алчности, не человеку, но более зверю лютому подобной… Сын мой Алексей хочет того же. Есть свидетельство, что писал он к римскому императору, прося войско, дабы завоевать отчий престол – ценою нашего умаления и разорения. Дабы государство российское вернуть к невежеству и старине… Ибо даром войско ему не дадут. Воистину не для того мы льем пушки и трудимся иногда свыше сил и жертвуем всем, даже до шейного креста, чтобы все было напрасно… Не войны мы хотим, но мира. Столь много богатств у нас, что на двести и триста лет хватит нам трудиться мирно. Но помнить надлежит заповедь: «Храня мир, не ослабевай в воинском искусстве». Как табун коней в некоем поле, окружены мы хищными зверями, и плох тот хозяин, кто не поставит сторожа. Сын мой Алексей готовился предать отечество, и к тому были у него сообщники… Он подлежит суду. Сам я не берусь лечить сию смертельную болезнь. Вручаю Алексея Петровича вам, господа сенат. Судите и приговорите, и быть по сему… Затемнение.

Там же. На стульях сенаторы. На троне Екатерина. Около нее Меншиков.

Екатерина(встав, бледная, с трясущимися губами – Меншикову). Не могу, Александр Данилович, дело очень страшное. Духу не хватает. Спрашивай лучше ты.

Меншиков(начинает cпрашиватъ, указывая пальцем на каждого). Ты? Князь Борис княж Ефимов, сын Мышецкой?

Мышецкий. Повинен смерти.

Меншиков. Ты? Князь Абрам княж Никитов сын Ростовский?

Ростовский. Повинен смерти.

Меншиков. Ты? Князь Андрей княж Михайлов сын Мосальский?

Мосальский. Повинен смерти.

Меншиков. Ты? Князь Иван княж Степанов сын Волконский?

Волконский. Повинен смерти.

Меншиков. Ты? Князь Роман княж Борисов сын Буйносов?

Буйносов(поспешно). Царевич Алексей Петрович повинен смерти.

Меншиков. Ты? Князь Тимофей княж Алексеев сын Щербатов?

Щербатов. Повинен смерти.

Картина десятая

Перед занавесом. Глашатаи трубят и выкрикивают.

Первый глашатай. Посадские и слободские, всяких чинов люди, каменщики, плотники, землекопы, кузнецы, валяльщики и кожемяки, бондари, горшечники, пушечных и иных дел мастера и подмастерья, люди деревенские, пахари и огородники…

Второй глашатай. Ныне заключен и подписан вечный мир со шведами… В благодарность за тяжкие труды, понесенные народом, русский государь и сенат повелели простить всем государственным должникам и недоимщикам все их долги, недоимки и подати, кои с начала тяжкой двадцатилетней войны не уплочены были, и оные сложить с них и предать забвению…

Первый глашатай. Государь и сенат велели простить всем осужденным преступникам и сидящим под розыском и выпустить оных из тюрем на волю и дела их предать забвению…

Второй глашатай. Деревенские, посадские, слободские и всяких чинов люди, – снимай рукавицы, распоясывай кушаки, идите на Троицкую площадь, отведайте хлеба-соли на доброе здоровие, ешьте и пейте до изумления, радуйтесь и веселитесь…

Чистая перемена.

Занавес

Троицкая площадь. Столы. Толпы народа. Фонтаны, бьющие вином. Быки на кострах.

Хор старых солдат(за столами).