Том 9. Драматургия (86)

Филипп(преклоняется перед гробом, дает последнее целование и, опираясь на посох, глядит на Ивана). Зачем ты стоишь у гроба? Не молишься ты. Не скорбь, не покорность воле божией, не кротость червя земного в душе твоей! Как тигр, ты ищешь жертвы. Отмщения алчешь. Доколе же тебе лютовать? Смирись, не оскверняй великой тишины успения.

Иван(весь сотрясаясь от гнева, но сдерживаясь). Молчи. Только молчи, одно говорю – молчи, Филипп. Молчи и благослови ее.

Филипп благословляет покойницу и широким размахом креста осеняет Ивана. Царь отшатывается. Ко гробу на помост грузным шагом всходит Малюта. Филипп повернулся к нему, потом взглянул на Ивана, тяжело вздохнул через запекшиеся уста.

Филипп. Брезгаешь, государь? Иван. Да…

Филипп. Прощай, государь. Иван. Прощай…

Малюта помогает свести митрополита с помоста. Под сводами движение, шепот. Ко гробу идет Владимир Андреевич. Он бледен, лицо опущено, в руке, так же как у матери, шелковый платочек. Владимир Андреевич поднимается, закрыв глаза, медленно крестится, чуть прикасается к покойнице и сейчас же, будто от обильных слез, подносит платок к лицу. Иван поднимает руку и отрывает платок от его лица. Губы Владимира Андреевича растягиваются в блуждающую жалобную улыбку. Иван, потрясенный, вплоть придвигается к нему.

Ты?.. Ты?.. (Схватывает Владимира Андреевича за руку, вместе с ним спускается с помоста и садится на последнюю ступеньку.)

Владимир Андреевич, не сопротивляясь, опускается рядом с ним.

Владимир, брат, – ты убил ее?

Владимир Андреевич. О чем спрашиваешь? Не пойму я, братец Иван.

Иван. Ты на ухо мне сказывай, тихонько. Яблочко царице ты положил на стол?

Владимир Андреевич. Господи, господи, ничего не знаю.

Иван. И вино было отравленное? Ты, что ли, за столом отраву подсыпал? (Гладит его по голове.) Отвечай, не бойся. Беда-то больно большая. На Красной площади Василия ты убил?

Владимир Андреевич. Нет, нет, нет!

Иван. Братец, Владимир, не говори – нет, говори – да. Я все знаю. (Указывает на гроб.) Она перстами незримыми вдруг мне глаза открыла.

Владимир Андреевич ударил себя в лицо ладонями, плечи его затряслись.

Поплачь, поплачь, ты уже стоишь у врат смерти, Владимир. А совесть-то ведь больше жизни, знаешь. Стыд-то – страха смерти сильнее…

Владимир Андреевич. Братец, опутали меня.

Иван. Знаю… знаю…

Владимир Андреевич. Не хотел я престола твоего, ни казны твоей… Страшился я, говорил им.

Иван. Кому? Кому говорил?

Владимир Андреевич. Братец, да как их перечислю-то? Все ищут твоей погибели… Ты вот казначею Фуникову веришь…

Иван. Ну? Ну?

Владимир Андреевич. Он в Варшаву да в Вильну тайно подарки посылает, чтобы король-то нам всем помог.

Иван. Врешь… Ох, врешь!

Владимир Андреевич. Чего мне врать, я теперь всех тебе выдам. Чай, знаю, – у митрополита Филиппа в келье собирались. Я не хотел, плакал, как Филипп-то благословил меня на царство.¹⁰⁹

Иван. На царство русское тебя благословил? Как же так? А ведь я еще жив. И яблочко он тебе дал?

Владимир Андреевич. Господи, тоска-то какая! Нет, нет, не давал! Да вот еще, братец, в Новгороде заговор большой.

Иван(схватил его за плечи). Сейчас уж ты не ври…

Владимир Андреевич. Крест святой поцелую.

Иван. Сейчас, сейчас дам тебе святой крест… (Отпустил Владимира и начал шарить у себя на груди.)

Владимир Андреевич. Новгородский-то епископ Пимен да с боярами переговариваются с Литвой,¹¹⁰ чтоб Новгороду от тебя отпасть…

Иван. Владимир, страшными пытками тебя буду пытать.

Владимир Андреевич. Дай, дай крест, поцелую.