Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

Теперь же что я отвечу тебе и как смогу на светлейшее послание твое дать достойный ответ, как можно мне, несовершенному, о совершенных и возвышенных вещах отвечать тебе, совершенному? В светлейшем твоем послании ты просишь меня лечить тебя, но как может солнце, небесный свет, просить яркости у земных вещей, море, мать вод, желать речной капли? Насколько звезды отстоят от земли, и насколько запад от востока, и свет отличен от тьмы, и сладкое от горького, и белый цвет от черного, настолько, я считаю, мое несовершенство далеко отстоит от твоего совершенства. Что напишу и что тебе подам — не знаю. Но чтобы не остаться неблагодарным к твоим благодеяниям, чтобы не быть глухим к твоим истинным посланиям, я вновь перо на похвалу обращу, добродетели зеркалом тебя именуя, и напишу, что ты золотого поучения прекрасный инструмент, учитель, более света славный! Не усомнюсь и звездой светлой назвать тебя, от которой лучи дурные не исходят. Ты светильник горящий, который не омрачается; ты благовонный цветок добродетели, который смрада клеветы гнушается; ты жемчуг среди всех благ, ты свет среди учителей, ты — уста Христовы, ты глас небесный, ты проповедник жизни, даже вопреки моему желанию оказывающий мне честь, которой я не достоин; везде обо мне говоришь, и твоими замечательнейшими посланиями меня чествуешь и поздравляешь, в которых ты опять же, славный свет православной церкви, солнца яснее, мой темный ум, мраком неведения омраченный, к сиянию вечного света призываешь, ты — высшая красота человеческой жизни, светом премудрости просвещенная, путеводитель нравов, описание таинств, правила жизни, светильник для меня, ноги которого заблудились на реках Вавилонских. Как отвечу на заботу твою, с которой ты во все дни о спасении душ наших печешься, в святом учении наставлением, и святейшей жизни прежних отцов примером, и полученного мной послания твоего богатством? Я не могу воздать тебе ничем, кроме благодарности и к Богу молитвами с обильными слезами. Подобает, чтобы во всякое время на всяком месте всем сердцем, всей душой, всеми силами моими, чистосердечным желанием, делом и словом на протяжении всей жизни моей возлюбил тебя. И не я только, но и все правоверные, праведные сердцем, полюбят и восхвалят тебя, почтят и прославят тебя вместе со мной, те, которые любят тебя, поставленного владыкой и наученного в святоотеческом законе и истине, как отца чествуют, и за тобой, искушенным во всякой премудрости основательных знаний и преисполненным учения, как за главой пойдут, жизнь, в которой прославляются блаженных души неложно, унаследуют. Ибо твое учение светлое темного Федора просвещает, и поэтому я великую благодарность воздаю тебе за твои благодеяния, чтобы избежать порока неблагодарности. Ведь неблагодарность — враг души, исчезновение добродетелей, сил душевных истощение, добродетелям конец и ветер жгучий, иссушающий источник милости, росу милосердия и поток благодати смущающий. По этой причине я прилежно повиновался и еще прилежнее буду всегда повиноваться повелениям твоим и благодарность свою делающим благо воздавать, потому что и звери, как мы видим, избегают порока неблагодарности и о данной им пище хранят воспоминание. Ведь я желаю, чтобы сочиненьице это неученое для твоих ученых ушей столь же приятно было бы, как для уст моих была приятна твоя рыбица, даром мне данная.