Том 9. Лорд Бискертон и другие

— Ни разу, ни в детстве, ни потом, — продолжал лорд Ходдесдон, найдя правильный тон и уже плавно скользя по накатанной колее, — не доставлял он мне каких-либо хлопот. — Тут лорд Ходдесдон нервно оглянулся, будто ожидая увидеть за плечом ангела, заносящего в книжечку его слова. С облегчением обнаружив там только официанта, он вернулся к своему предмету — Он не из тех, кто до полуночи танцует с девочками из варьете и тому подобное. И, насколько я знаю, в карты он тоже никогда не играл.

— Но это вы не точно знаете, — промолвила Энн, не желая расставаться с последней надеждой.

— Знаю, — твердо возразил лорд Ходдесдон. — Сейчас вот вспомнил, как спросил его однажды, и он ответил, что нет, не играл. Если бы у него была такая привычка, он бы сказал: да, папа, я играю. Такой уж он у меня — честный и прямой. О чем бы я его ни спросил, всегда он так прямо в лицо и выпалит: да, папа; или: нет, папа. Помню, как-то, — начал лорд Ходдесдон, слегка отклоняясь от выбранного пути, — вымазал он мне вареньем кресло в библиотеке…

— Правда? — оживилась Энн.

— Да, — ответил лорд Ходдесдон. — Но,— тут же взяв себя в руки, продолжил он, — мальчик сразу пришел ко мне и, глядя прямо в лицо, сказал: «Папа, это я выпачкал кресло вареньем. Прости меня. Я решил признаться, чтобы не заподозрили кого-нибудь другого».

— Сколько ему тогда было?

— Лет десять.

— И он вот так и сказал?

— Этими самыми словами.

— И теперь он такой же?

— В точности, — с готовностью подтвердил лорд Ходдесдон. — Настоящий английский джентльмен, благородный до мозга костей.

Энн поморгала глазами и вернулась к своим мыслям. Теперь она думала об Эджелинг-корте без прежней нежности.

Приписывая обаянию фамильного гнезда решающее значение в согласии Энн на брак, лорд Бискертон проявил известную проницательность. Эджелинг-корт действительно сыграл в этом деле важную роль. Присущее ему очарование Старого Света, несомненно, затуманило свойственную ей ясность ума, которой она привыкла гордиться и которая, как Богом ниспосланный дар, оберегает девушек от поползновений со стороны всех Кларенсов Дамфри в мире. Все эти пчелы, голуби и вороны, соображала теперь Энн, словно сговорились подавить ее сопротивление, и вот вам, она уже невеста идеального английского джентльмена.

Энн собрала волю в кулак и сказала себе, что не должна верить всему, что слышит. Очень даже вероятно, что лорд Бискертон на самом деле никогда не был благородным. Мало ли что наговорит родной отец! И даже если он таковым был, он ведь мог это преодолеть. Он мне нравится, уверяла она себя. Он забавный. Он меня смешит. Мы будем счастливы вместе — очень, очень, очень счастливы.

Все-таки жаль, что он иностранец, думала Энн. И если было бы преувеличением утверждать, что она пожалела о том, что сделала, все же ее грызла мысль, что девушка на пороге свадьбы должна бы чувствовать себя более уверенной. Правда, она плохо себе представляла, каким должно быть полное и абсолютное счастье накануне свадьбы. Но сама она ощущала тревогу и беспокойство, как молодой автор, только что поставивший свою подпись на договоре с директором театра и теперь сомневающийся насчет параграфа о правах на экранизацию своей пьесы.

— Вы что-то слишком молчаливы, дорогая, — сказал лорд Ходдесдон.

Энн встрепенулась.

— Извините, я просто задумалась.

Лорд Ходдесдон хотел было отпустить какое-то замечание по поводу любовных грез, но удержался.

— Вкусная курица, — сказал он, выбрав более безопасный предмет для разговора.

— Да, — сказала Энн.

— Картофеля не добавить?

— Нет, благодарю.

— Хотите заказать десерт?

— Да, пожалуйста.

— А кофе? — спросил лорд Ходдесдон, и его чистый взгляд замутился. — Не знаю, как вы, но я полагаю, что из-за содержащегося в нем наркотического вещества — кофеина — его следует избегать. Плохо действует на нервы. Все Доктора так говорят.

— Я, пожалуй, не стану его пить. Вообще я хотела бы уйти сразу после десерта. Вы не возражаете, если я вас покину?

— Конечно, нет, дорогая. Отнюдь. Я останусь, посижу, послушаю музыку. Может, возьму сигару и ликер. А вы хотите пойти за покупками?

— Нет, но погода дивная. Я хотела проехаться в машине. Она стоит у входа. Думаю съездить к реке.

— Поезжайте в Стритли. Очаровательное местечко. Или в Соннинг.

— Мне надо проветриться и собраться с мыслями.

— Понимаю, — по-отечески кивнул лорд Ходдесдон. — Это так естественно. Не беспокойтесь насчет меня. Я тут посижу. Люблю посидеть.

Энн улыбнулась и, еще раз посмотрев в глубину зала, встретилась глазами с молодым человеком в коричневом костюме, который сидел за столиком у стены, — в седьмой раз за время ленча.

Энн Мун так часто встречалась глазами с этим мужчиной по двум причинам. Первая заключалась в том, что смотреть она могла только в его направлении, ибо в противоположном взгляд ее натыкался на бородача столь отвратительно-зловещего вида, что ее прямо в жар бросало, когда она его видела. Мало того, что на него было неприятно смотреть, он еще странным образом чем-то напоминал ее нареченного, лорда Бискертона, и это ее беспокоило.