Том 9. Лорд Бискертон и другие

— Да. Как ни странно, он оказался в курсе дела. Вы вечером на месте?

— Да, сэр.

— Я скажу, чтобы он заехал повидаться. Между нами: не проговоритесь, что я вам сказал, но он готов выложить до пяти сотен.

— Неужели?

— Сам сказал. Пытался обойтись меньшей суммой, но я уверил его, что вы не согласитесь. Так что если вам подходит, он привезет бумаги, и вы обстряпаете дельце прямо сегодня. И я даже не потребую от вас комиссионных, — хихикнув, добавил мистер Фрисби.

Берри потупился. Искреннее раскаяние кольнуло его в сердце при мысли о том, что не раз в душе своей он припечатывал этого сердечнейшего человека эпитетом акула-рабовладелец. Теперь он видел его в истинном свете — и это был ангел во плоти.

— Чрезвычайно обязан, сэр, — заикаясь, проговорил он.

— Не стоит благодарности.

— Вы правда думаете, что он даст мне пятьсот фунтов?

— Конечно, даст. Ну ладно, все. До свидания, — сказал мистер Фрисби и отбыл.

Несколько мгновений Берри стоял как вкопанный. Но недвижным было только его тело. Мозг его лихорадочно работал.

Пятьсот фунтов! Это значит — жизнь и свобода. Он заплатит долг Эттуотеру. Определит содержание Обломку Прошлого и избавится от нее. И, исполнив эти обязанности перед обществом, сможет броситься в пучину приключений.

Берри глубоко вздохнул. Телом он еще пребывал в кабинете хозяина, но духом уже летел по улочкам залитого солнцем городка, лежащего в горной долине. И местные жители, глядя ему вслед, понимающе кивали.

— Это он, — говорили они. — Видите этого парня? Крутой Конвей! Круче не бывает.

* * *

Приближалось время ленча, когда Берри, совершив покупку театральных билетов, вновь вышел из конторы Меллона и Пирбрайта на шумную и сверкающую Бонд-стрит.

День достиг новых сияющих высот. Солнце светило в небе, солнце согревало сердце. Волшебный экстаз будоражил воздух. Берри в восторге оглядывал Бонд-стрит.

Для пресыщенного светского хлыща или отъявленного фланера Бонд-стрит в час дня пополудни в разгар Лондонского Сезона — всего лишь Бонд-стрит. Но для молодого человека с любовным жаром в груди, на которого свалился нежданный выходной, сулящий чудесные приключения, — это главная улица, это сказочный Багдад. Берри почувствовал в крови сладкий яд, ощутив себя центром мира.

У него было в обычае, гуляя по Лондону, озираться в надежде на то, что вот-вот с ним случится нечто необычное. Пока что ничего, имеющего хоть малейший интерес, не происходило, и Берри даже чувствовал себя иной раз обделенным. Но Бонд-стрит оживила его оптимизм. Уж тут-то, думал он, в любой момент может случиться все что угодно.

Где, если не здесь, говорил он себе, изящная дамская ручка в тонкой перчатке могла бы вложить в руку такого мужчины, как он, узкий конверт с Морским Соглашением, выкраденным нынче утром в министерстве иностранных дел, узнав его по гардении в петлице. В то время как на Треднидл-стрит или в Вэлли Филдс можно всю жизнь прогулять, не дождавшись ничего серьезнее почтовой открытки с видом.

Вдоль по узкой улице сновали дорогие автомобили, на тротуарах было полным-полно дорого одетых пешеходов. Кто-то из них задел Берри локтем, толкнув к мостовой, и в тот же момент перед ним остановился двухместный автомобиль. А в следующую секунду к нему обратился человек в автомобиле, говоривший с чудовищным акцентом.

— Извините, это, вы могли бы указать мне путь к Лестеррр-скверрр?

Берри поднял на него глаза. Нет, то была не Мата Хари, а какой-то странный субъект с лохматыми бровями и черной бородкой.

— Лестер-сквер? — переспросил Берри. — Налево и потом через площадь Пиккадилли.

— Спасибо, сэррр.

Берри стоял, глядя вслед удаляющейся машине. Что-то в этом человеке озаботило его. Конечно, он не сказал ничего такого, что могло бы бросить тень на репутацию, но что-то в его облике вселяло подозрение, что карманы этого типа просто набиты украденными документами политической важности. Берри стоял, задумчиво глядя вдаль, и мог бы простоять так до бесконечности, если бы какой-то оголодавший пешеход, спешивший на ленч, не наткнулся на него сзади.

Возвращенный таким способом в реальность, Берри проследовал к ресторану «Беркли», чтобы заказать столик для мистера Фрисби.

Очевидно, мистер Фрисби был частым гостем в «Беркли». Одно только упоминание его имени вызвало уважительный интерес. Метрдотель, больше похожий на итальянского поэта, уверил Берри, что все будет в лучшем виде. Столик на двоих, подальше от оркестра. Именно так.

Потом метрдотель ласково осведомился, не желает ли Берри откушать у них в ресторане, и искусительным жестом указал на столик. Берри хотел было ответить, что такая роскошь ему не по карману, но, повернувшись, чтобы взглянуть на столик, увидел картину, от которой слова застряли у него в гортани.

Бородатый субъект сидел в шести шагах от него и тыкал вилкой в копченого лосося.