Том 9. Лорд Бискертон и другие

— Ну, чего там, — буркнул лорд Ходдесдон, который, как многие английские аристократы, был не склонен преувеличивать достоинства своего отпрыска. — Не хочешь же ты сказать, что такая девушка, как Энн Мун, приняла бы его предложение, если бы кто-нибудь не взрыхлил почву!

— Естественно, я сделала что могла, чтобы свести их.

— Еще бы!

— При каждом удобном случае я говорила ей о том, какой он обаятельный.

— Ну, это ты хватила! — недоверчиво воскликнул лорд Ходдесдон.

— Почему же? Когда захочет, он может быть очень симпатичным. По крайней мере — забавным.

— Он даже ни разу не одарил меня такой малостью, как улыбка, — сказал лорд Ходдесдон. — Если не считать одного случая, — поправился он, — когда пытался разжалобить, чтобы одолжить десятку. Большое счастье для него, что он встретил такую девушку.

Он расправил грудь под прекрасно скроенным жилетом, удовлетворенно перевел дух, и красивое лицо его озарилось внутренним светом.

— Впервые со времен Карла Второго наша семья увидит, как выглядят настоящие деньги, — сказал он.

Повисла пауза.

— Джордж, — произнесла леди Вера.

— Да?

— Выслушай меня внимательно, Джордж.

Лорд Ходдесдон окинул сестру почти нежным взглядом. Этим приятнейшим из утр он все видел сквозь розовый туман, но даже с такой поправкой готов был признать, что леди Вера выглядела чрезвычайно привлекательно. Честное слово, подумалось лорду Ходдесдону, год от года она делается все красивее. Он произвел в уме некоторые вычисления. Да, ей перевалило за сорок, но на вид больше тридцати двух не дашь. Он ощутил прилив гордости, который сделался еще явственней, когда лорд поймал в зеркале свое цветущее отражение. Что бы там о них ни говорили, но семья держит марку.

Однако вслед за восхищением безупречностью черт ее лица лорда Ходдесдона посетило сомнение по поводу того, нравится ли ему выражение, присущее им в данную минуту. Выражение довольно странное. Пожалуй, жесткое. Такое было у гувернантки, которая била его по рукам в детстве.

— Должна напомнить тебе, Джордж, что брак еще не заключен.

— Конечно. Естественно, нет. Объявление о помолвке только что напечатали.

— И посему будь добр, — продолжила леди Вера, и в глазах ее сверкнула сталь, — воздержись от намерения нанести визит мистеру Фрисби и просить у него небольшой заем. В данных обстоятельствах этого ни в коем случае i: e следует делать.

У лорда Ходдесдона перехватило дыхание.

— Неужто ты считаешь меня таким дураком? Беспокоить Фрисби!

— А разве ты не собирался это сделать?

— Конечно, нет. Определенно — нет. Я думал — мне показалось, по правде сказать, мне пришло в голову, что, может, ты захочешь мне толику уделить.

— Вот как?

— А что такого? — жалобно прогнусавил лорд Ходдесдон. — У тебя должны завестись денежки. Компаньонство — дело доходное. Когда три года назад ты опекала аргентинскую девчушку, ты получила пару тыщ фунтов.

— Тысячу пятьсот, — поправила сестра. — В минуту слабости — иначе этот приступ безумия не назовешь — я одолжила их тебе.

— Ах, да, — ничуть не смутившись, сказал лорд Ходдесдон. — Отчасти это так. Я как раз сейчас должен эти денежки получить.

— Чего не скажешь обо мне, — прозвенел серебряным колокольчиком голос леди Веры. Для ее брата он звучал набатом.

Повисла еще одна пауза.

— Ладно, нет так нет, — угрюмо согласился лорд Ходдесдон.

— Вот именно, — согласилась леди Вера. — Но кое-что я могу предложить. Я собиралась взять с собой Энн на ленч в ресторан «Беркли», но мистер Фрисби позвонил и пригласил меня поехать с ним на денек в Брайтон, так что я дам тебе денег и препоручу девицу.

Лорд Ходдесдон чувствовал себя как тигр, который изготовился оттяпать руку по локоть, а вместо этого получил сырную палочку, но успокоил себя с помощью великолепной ходдесдоновской философии, согласно которой немножко — все же лучше, чем ничего.

— Хорошо, — сказал он. — Я сейчас свободен. Давай десятку.

— Сколько?

— Ну, пятерку или сколько там.

— Ленч в «Беркли», — сказала леди Вера, — обойдется в восемь шиллингов шесть пенсов. На двоих — семнадцать шиллингов. Два шиллинга на чаевые. Возможно, Энн пожелает лимонада или другой воды. Набросим еще два шиллинга. Гардероб — шестипенсовик. Плюс кофе и экстренные расходы — полкроны. В общем, если я дам двадцать пять шиллингов, хватит с лихвой.

— С лихвой? — выговорил лорд Ходдесдон.

— С лихвой, — подтвердила леди Вера.

Лорд Ходдесдон суетливо пощипал усы. Он почувствовал себя, как пророк Илия в пустыне, когда бы кормившие его мясом и хлебом вороны вдруг набросились на него, чтобы разорвать в клочья.

— А если она захочет коктейль?

— Она не пьет коктейли.

— Зато я пью, — храбро сказал лорд Ходдесдон.

— И ты не пьешь, — заявила леди Вера, и ее сходство с бывшей гувернанткой сделалось поразительным.

Лорд Бискертон не был регулярным читателем «Морнинг Пост». Известие о том, что объявление о его помолвке было предано печати, он получил, когда Берри Конвей позвонил ему из конторы мистера Фрисби, чтобы поздравить. Он принял пожелания друга с подобающей благодарностью и чередом продолжил завтрак.

Он уже принялся за мармелад, когда явился его отец.