Том 9. По дикому Курдистану. Капитан Кайман

Этот милый человек на самом деле прилагал все усилия, чтобы быть дипломатичным. Я же, напротив, рассмеялся ему в лицо:

— О мутеселлим, ты подвергаешь меня жестокому испытанию! Разве Амад эль-Гандур столь стар, что его можно спутать с Мохаммедом Эмином, его отцом?

— Как я могу их путать, раз я никогда не видел их?

Я поднялся:

— Давай закончим разговор, я не мальчишка, которого можно дурачить. Но если ты хочешь увидеть пленника, иди в тюрьму, сержант покажет тебе его. Я же скажу тебе лишь одно: держи в тайне, кто он такой, и не дай ему ускользнуть. Пока будущий шейх хаддединов находится под властью мутасаррыфа, последний может ставить арабам условия. Теперь позволь мне уйти.

— Эмир, я не хотел тебя оскорбить, останься!

— У меня сегодня есть еще другие дела.

— Ты должен остаться, потому что я велел приготовить тебе обед!

— Я могу пообедать в своем доме, благодарю. Кстати, в приемной стоит курд, он тоже хочет с тобой поговорить, он был здесь раньше меня, и поэтому я хотел ему уступить, он же, напротив, был настолько вежлив, что отклонил мое предложение.

— Он посланник бея из Гумри, пусть подождет!

— Мутеселлим, позволь мне предостеречь тебя от одной ошибки.

— От какой ошибки?

— Ты обращаешься с этим человеком словно с врагом или как с тем, кого не нужно уважать или бояться.

Я увидел, что он старается укротить свой гнев.

— Ты что, собираешься меня поучать? Ты, которого я даже не знаю?

— Нет. Как я смею тебя поучать, когда ты старше меня? Но иногда и младший может дать советы старшему.

— Я сам знаю, как надо обращаться с этим курдом. Его отец был Абдуссами-бей, который так много доставлял неудобств моим предшественникам, в особенности бедному Селиму Зиллахи.

— Значит ли это, что его сын должен доставлять вам такие же неудобства? Мутасаррыфу нужны войска для борьбы с арабами. Одну часть войска он постоянно держит в полной готовности против езидов, которым он не доверяет. Что же он ответит, если я поведаю ему, как ты обращаешься с курдами из Бервари? Да здесь может вспыхнуть восстание, если курды заметят, что у губернатора нет в этот момент сил для его подавления! Впрочем, делай что хочешь, мутеселлим. Я не буду тебя учить и давать советы!

По всему было видно, что этот аргумент ошеломил его.

— Ты считаешь, я должен принять курда?

— Делай что хочешь. Повторяю тебе!

— Если ты обещаешь отобедать у меня, я впущу его прямо при тебе.

— При таком условии я остаюсь, а то я хотел уже идти, чтобы ему не пришлось меня долго ждать.

Мутеселлим хлопнул в ладоши. Из боковой двери возник слуга и получил указание позвать курда. Тот гордо вошел в комнату и сказал короткое «салам!», не поклонившись.

— Ты посланник бея из Гумри? — спросил комендант.

— Да.

— Что передал мне твой господин?

— Мой господин? У свободного курда никогда нет господина. Он мой бей, мой вождь в бою, но не мой повелитель. Это слово есть только у турок и персов.

— Я тебя не для того вызвал, чтоб с тобой спорить. Что должен ты мне передать?

Курд явно догадался, что причиной его поспешного вызова из приемной был я. Он бросил на меня понимающий взгляд и ответил очень серьезно и с расстановкой:

— Мутеселлим, у меня было кое-что тебе передать, но поскольку я вынужден был ждать, то уже все позабыл. Бей, значит, пошлет тебе другого гонца, который, пожалуй, не забудет, что сообщить, если ему не придется опять долго ожидать в приемной.

Последнее слово он произнес уже у двери и затем исчез. У коменданта отвисла челюсть. Такого поворота дела он явно не ожидал. Я же про себя отметил, что ни один европейский посол не смог бы поступить корректнее этого юного простого курда. Первым порывом моим было бежать за ним и высказать ему свои почтение и признательность. Мутеселлим тоже хотел кинуться за ним, правда с другим намерением.

— Негодяй! — крикнул он, подпрыгнув. — Я…

Мутеселлим опомнился и остановился. Я с безразличным видом набил чубук и зажег его.

— Эмир, что ты скажешь на это? — спросил он.

— Я знал, что так будет. Курд — не лицемерный грек. Вот как только поступит бей из Гумри после случившегося? А что скажет мутасаррыф?

— Ты что, расскажешь мутасаррыфу?

— Я-то промолчу, но он сам поймет, увидев последствия.

— Я позову сейчас этого курда обратно, эмир!

— Он не вернется.

— Но я не хочу его гневить!

— Курд не поверит вашим добродетелям, только один человек может склонить его к тому, чтобы вернуться.

— Кто же это?

— Я.

— Ты?

— Да. Я его друг, наверное, он меня послушает.

— Ты его друг? Ты его знаешь?

— В первый раз я увидел его в твоей приемной. Но я заговорил с ним как с человеком, который является посланником бея, и это сделало его моим другом.

— Ты не знаешь, где он остановился?

— Знаю.

— Где? Он, видимо, уехал из Амадии. Его лошадь стояла внизу.

— Он в моей квартире, куда я его пригласил.

— Ты его пригласил? Он будет у тебя обедать?

— Я приму его как гостя, но главное — я должен доверить ему одно послание бею.

Мутеселлим удивился еще больше:

— Что за послание?

— Я думал, ты дипломат! Спроси мутасаррыфа!

— Эмир, ты говоришь загадками.