Томъ девятый. Передвинутыя души, — Кругомъ Петербурга

— Я учительница, сказала она, собравшись съ духомъ.

Отецъ Іеронъ легонько постучалъ ей пальцемъ по лбу: «Богу учи!»

Другой столпъ Ново-Аѳонскаго монастыря — это Отецъ Тиверій, смотритель монастырскихъ садовъ. Ново-Аѳонскіе сады во многихъ отношеніяхъ лучшіе на всемъ побережьѣ.

На каждомъ шагу попадаются рѣдкія пальмы, латанія, причардія, саговая, финиковая, съ листьями, похожими то на огромные вѣера, то на большія кудрявыя перья. Апельсинныя и лимонныя деревья, усѣянныя плодами, пробковый дубъ, дынное дерево. Въ спеціальной литературѣ извѣстна даже новая разновидность апельсина, вырощенная отцемъ Тиверіемъ, которая такъ и называется «Батюшкинъ апельсинъ».

Отца Тиверія не было дома. Онъ явился только къ вечеру, когда мы уже возвращались изъ садовъ. Подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ только что видѣннаго, публика обступила его и стала осыпать похвалами и разспросами. Онъ все молчалъ и смотрѣлъ исподлобья. Былъ онъ человѣкъ лѣтъ пятидесяти, коренастый, въ очкахъ. Волосы у него были сѣрые, съ просѣдью, какъ будто пескомъ присыпаны, пыльная борода. Ноги его такъ крѣпко стояли на землѣ, какъ будто, наравнѣ съ деревьями, пустили корни въ эту плодородную почву.

— Скажите, отецъ Тиверій, а за что вы получили золотую медаль?

Лицо отца Тиверія внезапно оживилось: — Вы говорите о той медали, которую я получилъ отъ Святѣйшаго Синода съ правомъ ношенія на Анненской лентѣ?

— Нѣтъ, батюшка, мы о сельско-хозяйственной выставкѣ.

Гости знали изъ путеводителя, что отецъ Тиверій получилъ на сельско-хозяйственной выставкѣ золотую медаль за образцы плодоводства.

Отецъ Тиверій покачалъ головой: — Что выставка, я ихъ много видалъ…

Понемногу мы разговорились. Отецъ Тиверій обнаружилъ въ области садоводства обширныя познанія и огромный опытъ. Къ нѣкоторому моему удивленію онъ относился къ собственнымъ успѣхамъ очень трезво и даже не безъ примѣси скептицизма.

— Здѣшній край — грунтовая теплица, — говорилъ онъ. — Море и высокія горы. Вѣчная влажность. Въ чемъ сухость нужна, то не можетъ развиться. Маслина, напримѣръ. Я насадилъ двѣнадцать тысячъ деревьевъ, а собралъ тысячу пудовъ маслинъ. Едва на посолку хватило, не то что на масло. При томъ же, думается мнѣ, здѣсь по берегу старинныя греческія поселенія, какъ же греки маслинъ не развели. Для нихъ маслина — это первое условіе. Около Гагровъ есть въ лѣсахъ одичалыя маслины, но только жалкія такія, скудныя. Онѣ въ счетъ не идутъ. Даже наши хваленые апельсины и лимоны съ годами водянѣютъ, вкусъ теряютъ. Вотъ мандарины японскіе — эти могутъ идти, въ какомъ хочешь мѣстѣ будутъ доходъ давать. Я насадилъ тоже тысячи четыре. Видѣли ихъ? На нихъ пріятно посмотрѣть…

Мандарины отца Тиверія были на заглядѣнье. Маленькіе, почти карликовые и до самой земли усыпанные плодами. Даже питомники и школы молодыхъ разсадокъ, вытянутые прямыми рядами и такіе веселые съ виду, дѣйствительно похожіе на школьниковъ, разсаженныхъ по партамъ, уже приносили плоды.

— Нашъ климатъ очень похожъ на японскій, — говорилъ отецъ Тиверій, — влажность и солнце. Оттого всякія декоративныя растенія удаются прекрасно; вѣчно-зеленые кустарники; зимніе и лѣтніе цвѣты. Вотъ посмотрите на эти желтыя розы «Маршалъ Ніель»…

Высокая бесѣдка, обвитая зеленью, была вся осыпана крупными желтыми цвѣтами. А снизу отходила шпалера другихъ розъ, мелкихъ и темнопурпуровыхъ, какъ кровь.

— Самыя нѣжныя пальмы у насъ преуспѣваютъ. Взгляните: Scaripha australis, по самому имени, южной породы. А она у насъ зимуетъ безъ всякой покрышки. Табакъ самый дорогой. Въ другихъ мѣстахъ такого и не найдешь. Овощи всякіе. Но съ фруктами опять хлопоты. Чужія породы не прививаются. Много паразитовъ, напримѣръ, на яблоки — кровяная тля. Зато могутъ прекрасно идти абхазскіе сорта, яблоки, груши, старинныя, на мѣстѣ вырощенныя, которыя прошли сквозь естественный подборъ и человѣческій выборъ.

Отецъ Тиверій сталъ вдаваться въ подробности, но меня интересовалъ вопросъ болѣе общій. Откуда отецъ садоводъ набрался мудрости? Гдѣ источникъ этихъ обширныхъ и точныхъ познаній?

— Скажите, отецъ Тиверій, — спросилъ я осторожно, — вы выписываете журналы по садоводству? — Лицо монастырскаго садовода внезапно измѣнилось. Губы его презрительно сморщились. Даже рѣчь стала другая, какая-то простонародная.

— Свѣтскіе журналы садоводства? Нѣтъ, не выписываю. На что? Въ Россіи пальмовъ нѣтъ, лимоновъ это, или цитроновъ. Напримѣръ, я сажаю, а они смотрятъ, да расписываютъ. На что мнѣ читать?

— Быть можетъ, изъ Италіи?..

— Какая Италія, — сказалъ отецъ Тиверій съ той же непонятной враждой. — Я былъ на старомъ Аѳонѣ. Тамъ обучался. Такая же Италія. На что мнѣ книги? Въ книгахъ добра нѣту. Я въ Палестину ѣздилъ. Въ Яффѣ видѣлъ сады апельсинные. Турки устроили тоже безъ книгъ, абы какъ, безъ всякаго порядка. А какъ родитъ… Не по-нашему. Солнце у нихъ, орошеніе старинное, воды сколько угодно, бѣжитъ по желобамъ. Сколько впитаетъ сама земля. Удобреніе — овечій пометъ…

— Что намъ наука, — закончилъ отецъ Тиверій. — Овечій пометъ — лучше всякой науки.