Том девятый. Выпуск II

– Ну, знаете ли! – воскликнул Пуаро. – Это уже чересчур!

Дверь в очередной раз распахнулась, по комнате пронесся маленький ураган, а пес, громко лая, выскочил на улицу. Послышался ясный и громкий, перекрывающий прочий шум голос Морин:

– Джонни, какого черта ты не закрыл заднюю дверь? Эти курицы забрались в кладовку, чтоб им пусто было!

– И за это, – с чувством произнес Пуаро, – я плачу семь гиней в неделю!

Дверь с треском захлопнулась. За окном громко закудахтали разгневанные куры.

Тут же дверь снова открылась, вбежала Морин Саммерхейз, споткнулась о кастрюлю и испустила радостный вопль.

– А я уж ее обыскалась. Вы не будете против, мистер… м-м-м… в общем, ничего, если я тут порежу фасоль? А то в кухне запах стоит просто жуткий.

– Мадам, я буду в восторге.

Может, фраза и не вполне соответствовала истине, но была к ней достаточно близка. Ибо впервые за двадцать четыре часа Пуаро предоставлялась возможность поговорить с хозяйкой дольше шести секунд кряду.

Миссис Саммерхейз плюхнулась в кресло и принялась неистово, но без особого проворства кромсать стручковую фасоль.

– Надеюсь, – заговорила она, – вам тут не жуть как неудобно? Если что нужно поменять, скажите без стеснения.

Пуаро уже сделал для себя вывод: хозяйка – это самое меньшее из местных зол.

– Вы очень любезны, мадам, – вежливо ответил он. – Мне весьма жаль, что не в моей власти обеспечить вас достойной прислугой.

– Прислугой! – Миссис Саммерхейз даже взвизгнула. – На это надеяться нечего! Даже поденщицу не могу удержать. Одна была хорошая, и ту убили. Такая я невезучая.

– Вы имеете в виду миссис Макгинти? – быстро вставил Пуаро.

– Да, ее, бедняжку. Господи, как мне ее не хватает! Сначала-то была прямо сенсация! Ведь, можно сказать, убили члена нашей семьи, жуть как интересно, но потом я так и сказала Джонни: за что нам такая невезуха? Без миссис Макгинти я не управляюсь, хоть плачь!

– Вы были к ней привязаны?

– Понимаете, милейший, на нее можно было положиться. Она приходила в понедельник после обеда, в четверг с утра – как часы. Теперь ко мне ходит эта Берп со станции. У нее муж и пятеро детей. Ясно, что ею здесь и не пахнет. То муж сорвался с катушек, то старушка-мать наклюкалась, то дети какую-нибудь заразу подхватили. А у старушки Макгинти если кто и мог сорваться с катушек, так только она сама, но до такого почти никогда не доходило.

– В общем, вы считали ее человеком надежным и честным, да? Вы ей доверяли?

– Что-нибудь стибрить, даже пищу, – этого она себе не позволяла. Сунуть нос в чужие дела – что бывало, то бывало. Но так, по мелочи, в письмецо заглянуть, не больше. Ну, оно и естественно. Ведь жизнь-то у нее – тоска смертная, верно?

– Миссис Макгинти жилось тоскливо?

– Я думаю, до ужаса, – рассеянно ответила миссис Саммерхейз. – Тоже мне веселье – целый день скрести пол на коленях. С утра приходишь к людям, а в раковине тебя ждет гора грязной посуды. Да жди меня по утрам такое, я бы вздохнула с облегчением, если бы меня убили. Точно говорю.

В окне появилось лицо главы семейства, майора Саммерхейза. Миссис Саммерхейз подскочила, опрокинула фасоль и кинулась к окну, широко его распахнула.

– Морин, этот чертов пес снова сожрал куриный корм.

– Вот черт, теперь и его будет рвать!

– Посмотри, – Джон Саммерхейз выставил дуршлаг, полный зелени, – шпината хватит?

– Конечно, нет.

– По-моему, это огромная куча.

– Когда эту кучу сваришь, от нее останется чайная ложка. До сих пор не знаешь, что такое шпинат?

– Господи!

– А рыбу принесли?

– Боюсь, что нет.

– Вот проклятье, придется какие-нибудь консервы открывать. Давай, Джонни, в угловом шкафу поройся, возьми банку. Мы на одну грешили, что она вспучилась, ее и возьми. Ничего такого в ней нет.

– А со шпинатом что делать?

– Сейчас заберу.

Она выскочила прямо в окно, и муж с женой удалились.

– Ничего себе! – воскликнул Эркюль Пуаро. Он пересек комнату и возможно плотнее закрыл окно. Ветер донес до него голос Джонни Саммерхейза:

– Что это за новый жилец, Морин? Чудной какой-то. Как его зовут?

– Только что не могла вспомнить, когда с ним говорила. Пришлось сказать «мистер Гм». Пуаро – вот как его зовут! Француз.

– Знаешь, Морин, где-то я эту фамилию слышал.

– Может, в салоне красоты? Он похож на парикмахера.

Пуаро поморщился.

– А может, попадалось на банке с соленьями. Не знаю. Но точно помню, где-то мне эта фамилия встречалась. На всякий случай возьми с него семь гиней вперед.

Голоса затихли.

Эркюль Пуаро стал подбирать с пола фасолевые стручки, разлетевшиеся в разные стороны. Едва он закончил, через дверь снова вошла миссис Саммерхейз.

Он вежливо передал ей фасоль:

– Вот, мадам.

– Ой, спасибо огромное. Слушайте, что-то эти стручки уж больно черные. Мы их обычно кладем в глиняные горшки и засаливаем. А с этими, похоже, что-то приключилось. Боюсь, как бы они не испортились.

– Разделяю ваши опасения… Позвольте, я закрою дверь? Тут явно сквозит.

– Да-да, конечно. Я, растяпа, никогда не закрываю за собой двери.

– Я уже заметил.