Том и Джерри на Диком Западе

– Не терзай себя понапрасну. Я не обманываю тебя. На то, что ты подумала, никогда не хватило бы у меня духу. Я так обожаю тебя!

– Кот, который обожает кошку, не бродит по ночам в прерии.

– Ты сама разрешала выходить мне за ворота и стоять на камне, оплакивая своего погибшего Друга.

– Но не всю же ночь ты стоял на камне?

– О, нет, конечно, нет.

– Что ты делал остальное время?

– Я был счастлив.

– Я умираю, – закатила глаза Матильда.

– Подожди умирать! – закричал Том. – Я все объясню! Я был счастлив, потому что мой друг оказался жив, и мы встретились.

Матильда приоткрыла один глаз.

– Где же он?

Том показал на забор и крикнул:

– Джерри!

Но не таким простаком был мышонок, чтобы появиться среди огромного количества кошек. Он не боялся их, дело тут не в трусости, конечно же. Ему нельзя было показываться из великих стратегических соображений. Он хорошо понял, что Матильда представляет из себя обманщицу, каких свет не видел, и поэтому вознамерился спасти Тома. Джерри также прекрасно понимал, что Тома не убедить никакими словами, если он что-то втемяшил себе в башку, потому что обладал редким упрямством. Если разобраться, то, конечно же, эту черту друга нельзя было называть примитивным упрямством. Том обладал добрым и доверчивым сердцем: если он кому-то поверил, то эта вера уходила корнями вглубь, и ее трудно было вырвать, если даже на самом деле она оказывалась чертополохом.

Несколько кошек кинулись на забор, но никого не обнаружили.

– Том! – слабым голосом умирающей обратилась к нему Матильда. – Помни – а жить тебе еще долго, – что я умерла от любви к тебе. Пусть моя смерть будет на твоей совести.

– Совесть моя чиста!

– Поздно, Том, поздно говорить слова. Сердце, полное любви к тебе, лопнуло... Возьмите меня на лапы и несите в мои покои, друзья и подруги мои.

Коты и кошки кинулись к Матильде, осторожно и торжественно подняли и понесли ее. Том стоял на коленях, скрестив на груди лапы, и не мог двинуться, охваченный отчаянием.

Пока он пребывал в этой неподвижности, Джерри проводил разведку. Он подкрался к фонтану и нашел там укромное местечко, откуда мог наблюдать за кошками и слышать тех, что находились поблизости.

Те коты и кошки, что отнесли Матильду, вернулись назад к своим чашкам. Рыжий и беленькая кошечка Сюзи подхватили свои чашки, а заодно и Матильды и скрылись в покоях первой дамы. Джерри с усмешкой подумал, как эта умирающая будет уминать вкусные галушки из телятины.

Остальные коты и кошки накинулись на еду. Они принимали пищу с таким наслаждением и столь самозабвенно, что, казалось, исполняли некий колдовской ритуал.

Совсем близко от Джерри вкушали кот и кошка, еще довольно молодые и явно расположенные друг к другу, потому что разговор между ними проходил откровенный. Они старались говорить вполголоса, чтобы никто их не слышал.

– Ты только посмотри на этого идиота, – сказал кот.

– Застыл, как статуя, – ответила кошка.

– Поверь мне, он страдает по-настоящему.

– Так ему и надо, круглому дураку.

– Тебе не надоела эта игра? – спросил кот.

– Поначалу было интересно, – призналась кошка. – Этот Том очень забавно рассказывал о своих подвигах, которые можно было назвать дурачеством. Оказалось интересным убеждать его, что Матильда по уши влюбилась в него. Мне тоже было поручено поговорить с ним. Ты бы слыхал, что я плела! А он слушал и проглатывал мою болтовню с полной верой. Вот уж потеха!

– Ты можешь любому коту вскружить голову.

– Только не вздумай ревновать. Еще не хватало! Я же говорила ему о Матильде по ее поручению.

– Никто же не слышал...

– Ну, перестань, пожалуйста. Ты сам видел – он стоял перед Матильдой на коленях.

– Впрочем, да... Прости меня. Не кажется ли тебе, что игра затянулась? Матильда обещала нам выставить этого чудака в смешном виде, а сама продолжает тянуть резину. Уж не влюбилась ли эта дура на самом деле?

– Тише ты! Как ты смеешь называть ее дурой? Если кто-то услышит, мои будущие дети останутся сиротами.

– Накипело. Ты, моя душечка, должна стать первой дамой. Ты единственная сиамская кошка. И я - сиамец. А остальные тут – безродные твари. И сама Матильда недавно выбралась из помойной ямы. Она врет, что в ней королевская кровь. Ни одного из ее предков не было в Старой Англии. Уж ты мне поверь.

– Зачем ты мне доказываешь то, что я и без тебя знаю? Но не могу же я заявить, что имею право быть первой дамой. Хоть я и сиамская кошка, но у меня на голове нет короны.

– Да знаешь ли ты, что это за корона у Матильды?

– Может быть, ты знаешь.

– У нее был дружок, когда она еще шлялась по помойкам. Он частенько трепал ее. В одной очередной трепке он чуть не сорвал ей скальп. Кровь хлестала, как фонтан. Потом рана зажила. У бродячих кошек раны заживают быстро. И на том месте побелела шерсть, просто поседела. А под ней – рубец. Оттого похоже на корону. Вот какую историю я знаю.

– Ты лучше держи ее при себе, если не забыл про Лома.

– Ненавижу его.