Том II

Там мне лежать.

Знаешь ли, кто у меня звонарем? Раненых стон,

Сабельный звон,

Пушечный гром.

(Словацкая)

Люди мне сказали, будто в поле тучи — А то зачернели миленького очи.

Люди мне сказали, поле загорелось —

А то у милова личико зарделось;

Люди мне сказали, что гогочут гуси — А то заиграли миленького гусли.

Люди мне сказали, пролетела пташка —

А то забелела милого рубашка.

Люди мне сказали, поле гулко стало —

Поле гулко стало — милый гонит стадо.

(Моравская)

Уж не быть тому вовеки, что прошло, что было,

Не светить, знать, «расну солнцу, как оно светило!

Не знавать мне прежней доли с прежней мочью-силой, На коне своем удалом, знать, не ездить к милой!

Мне светило красно солнце в малое оконце,

А теперь светит^ не хочет, частый дождик мочит;

Частый дождик, непогода, бьет, стучит в окошко—' Заросла к моей любезной торная дорожка.

Заросла она кустами, заросла травою С той поры, как я спознался с милою другою.

(Польская)

Дождик, дождик моросит, взмокла вся поляна.

Ах, люби меня, Ванюша, верно, без обмана!

Я люблю тебя, люблю, много, как умею;

Коли стану изменять, чтоб сломать мне шею!

Только стал он выезжать на большу дорогу,

Он головушку сломил, а конь верный ногу.

Знать, тебе не верен был милый твой Ванюша:

Так вдругорядь никого, дочка, ты не слушай.

(Польская, краковяк)

Свищут, свищут соловьи, песенки заводят;

Нынче молодцам не верь: вас они проводят;

'Нынче молодцам не верь; да и девкам тоже;

Знать, такая вышла мода, ни на что не гожа!

(Польская, краковяк)

Сказывают люди — и что им за дело? — Что девица с молодцом вечером сидела.

(Мадьярская)

Два милых было у меня Дороже всей родии,

Да бедносГь одолела их, —

И умерли они.

Что ОДНОГО-ТО МИЛОГО В саду я положу,

V Другого я сердечного Под сердцем схороню.

Полью в саду я милого С Дунай-реки водой,

Полью дружка сердечного Горючих слез рекой.

(Греческая)

Скорее бросайся ты с берега вплавь, Руками своими, что веслами, правь,

А грудь молодецкую выгни рулем,—

И легким и быстрым плыви кораблем! Бог даст, и поможет пречистая нам.

Ты будешь, товарищ, сеюдня же там, Где, помнишь, мы жарили вместе козлят. Про то, что погиб я, не сказывай, брат! А если расспрашивать станет родня, — Скажи, что в чужбине женили меня,

Что был мне булат посаженым отцом,

Что нас угощали на свадьбе свинцом,

Что мне за женою моей отвели В приданое сажень косую земли.

(Греческая)

Садилося солнце, и день уходил,

А Дим паликарам своим говорил: Неможется, дети! пора на покой!.. Сходите на ужин себе за водой;

А ты мой Лабракнс, один мне родия, — Ты будь капитаном заместо меня;

Покуда же, дети, вы саблей моей Зеленых в лесу нарубите ветвей:

Я лягу на тех на зеленых ветвях И каяться стану попу во грехах. Арматолом долго в горах я служил, Албанцев и турок без счету побил;

Но, видно, черед наступает и мой…

Вы гроб сколотите мне, дети, большой, Чтоб был он просторен, широк н высок Чтоб саблей в гробу я размахивать мог, Чтоб мог и винтовку я там заряжать И в турок неверных оттуда стрелять; Чтоб было с обеих сторон по окну:

В одно пусть мне носят косатки весну,

К другому летают пускай соловьи,

Пускай распевают мне песни свои.

(Баскская)

За песни я снова —

И песня готоваI Веселья такова Не

знал никогда я,

Лишь прибыл сюда я Из вольного края,

Играя,

Кипит моя кровь молодая!

Однажды в апреле,

Когда нас хотели Опять в цитадели

Вести на работы, —

Мы шмыг под ворота.

Не зная заботы,

И с моста

Ироворно спустились в болота.

Когда ж там узнали.

Что мы убежали,

Ну, было печали!

Пошли разговоры,

И брань и укоры,

И крики и споры,

Где воры?

А мы пробирались уже в горы.

Некоторые из выписанных нами песен переведены прекрасно, большая часть находящихся в сборнике — не дурно. Более разборчивости при выборе — вот необходимейшее условие для того, чтобы дополненный сборник (г. Берг, очевидно, не хочет останавливаться на первом опыте) получил еще большее достоинство. Впрочем, и в настоящем своем виде он свидетельствует о добросовестной любви составителя к своему делу; многие песни показывают в переводчике способность переводить хорошо. Русская литература должна быть благодарна г. Бергу за его прекрасное издание.

ВРЕМЕННИК ИМПЕРАТОРСКОГО МОСКОВСКОГО ОБЩЕСТВА ИСТОРИИ И ДРЕВНОСТЕЙ РОССИЙСКИХ

Книги 16, 17, 18 и 19. Москва. 1853—1854

Многочисленные издания императорского Московского Общества Истории и Древностей Российских приобрели ему право на глубокую благодарность всех, занимающихся родною историею. С 1815 до 1846 года Общество издало: 1) восемь частей своих «Трудов и Летописей»; 2) семь томов «Исторического Сборника»;