Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы

За много месяцев до смерти
Прослушав реквием в концерте,
Он мне сказал, что умирать
Он не согласен. Так ребенок
На близких сердится спросонок,
Когда ему отец и мать
Напомнят, что пора в кровать.

Хотел он жить и слушать Баха,

И Глинку, и Бородина
И ставить в тот же ряд без страха
Неведомые имена.

Полвека нет его на свете,

Но он такой прорезал путь,
Что, вспомнив прошлое столетье,
Нельзя его не помянуть. 

Начало века

Шумит-бурлит людской поток
На площади вокзальной.
Солдат увозят на Восток
И говорят — на Дальний.

Дрались их деды в старину

Не раз в далеких странах,
Вели за Альпами войну,
Сражались на Балканах.

Но дальше этих дальних стран

Восточный край державы.
Через Сибирь на океан
Везут солдат составы.

Далеким пламенем война

Идет в полях Маньчжурии.
И глухо ропщет вся страна,
Как роща перед бурею.

А здесь — у входа на вокзал —

Свистят городовые…
В те дни японец воевал
Со связанной Россией.

 _____

Я помню день, когда войне
Исполнилось полгода.
Кого-то ждать случилось мне
Среди толпы народа.

Ломились бабы, старики

К вокзальному порогу.
Несли мешки и узелки
Солдатам на дорогу.

Вдруг барабан издалека

Сухую дробь рассыпал.
И узелок у старика
Из рук дрожащих выпал.

И, заглушая плач детей,

Раздался у вокзала
Припев солдатский «Соловей»
И посвист разудалый.

Под переливы «Соловья»

Идут — за ротой рота —
Отцы, мужья и сыновья
В открытые ворота.

И хлынул вслед поток живой

Наперекор преградам,
Как ни вертел городовой
Конем широкозадым.

Коня он ставил поперек,

Загородив дорогу,
Но путь пробил людской поток
К воротам и к порогу.

Скользя глазами по толпе,

Бежавшей вдоль перрона,
Смотрел полковник из купе
Блестящего вагона.

Взглянув с тревогой на народ,

Стекло он поднял в раме…

Был пятый год, суровый год,

Уже не за горами. 

Молодой Горький