Томагавки кардинала

Испанский посланник Денуи де Лом заявил, что «ОША организовали провокацию с целью захвата Кубы», но протестовать было уже поздно. Одиннадцатого апреля президент Роже Дюпон выступил в Конгрессе со словами: «Интервенция есть наш особый долг, ибо всё это происходит вблизи наших границ. Наше право вмешаться оправдывается тяжелым ущербом, нанесенным торговле и предприятиям нашего народа необузданным разрушением собственности и опустошением острова». Президент открыто обвинил Испанию в гибели «Сен-Луи» и высказался против признания независимости Кубы. Обращение заканчивалось просьбой дать согласие на применение сухопутных и военно-морских сил против агрессора, а заодно и против сторонников независимости, «ибо только так можно осуществить защиту мира на острове и сформировать там стабильное правительство».

Испанский король обратился за военной помощью к Франции и Великобритании, но в ответ получил совет «как можно скорее полюбовно разрешить свои противоречия с Объединёнными Штатами».

Исход войны был предрешён: Испания не имела никаких шансов на победу.

В мае американская тихоокеанская эскадра, выйдя с французской военной базы в Сайгоне, уничтожила в Манильской бухте сторожевые корабли испанцев и обеспечила высадку американских войск на Филиппины. «Освобождение от испанского колониального гнёта» сопровождалась истреблением местных повстанцев, не понимавших счастья попасть под цивилизованное, в отличие от варварского испанского, правление американцев. А заодно (чтобы не возвращаться к тихоокеанской луже) Конгресс ратифицировал присоединение к ОША Гавайских островов. Гавайи получили статус полноправного штата — полинезийцы показались франглам куда более цивилизованным народом, чем кровожадные ирокезы.

В июне атлантическая эскадра флота ОША разгромила у Сантьяго эскадру адмирала Серверы. Это было конец — Испания запросила мира.

Гавану освободили сами кубинцы — вмешательства американцев не потребовалось. Сказав «спасибо», франглы разоружили повстанческие отряды. Не желавших сдавать оружие поставили к стенке — не объяснять же этим тупым латиносам, что право на ношение оружия имеют только граждане ОША. К тому же Кубе предстояло сделаться элитным тропическим публичным домом для утомлённых делами воротил «денежного треста» и приравненных к ним лиц — не хватало ещё, чтобы под окнами этого борделя шарахались всякие там маньяки с ружьями.

Фредерик Эмери, начальник международного отдела департамента торговли, очень откровенно комментировал эти события: «Нечто гораздо большее, нежели чувства народных масс (которые, как известно, со временем улетучиваются) заставило Объединённые Штаты поднять оружие против испанского владычества на Кубе. Нас заставили сделать это наши экономические отношения с Вест-Индией и южноамериканскими республиками.

Коммерческий инстинкт был так силен, что даже если бы не существовало таких эмоциональных причин, как навязшие в зубах испанские злодеяния или взрыв на «Сен-Луи», всё равно в конце концов этот инстинкт заставил бы разрушить мощной рукой то, что, как нам казалось, наносит вред нашей экономике. Испано-американская война была не более чем инцидентом в общем развитии нашей законной экспансии, корни которой кроются в возросшей производительности, слишком обогнавшей возможности нашего внутреннего потребления. Стало ясно, что нам необходимо искать не только иностранных покупателей на наши товары, но и способы легкого, выгодного и надёжного доступа к иностранным рынкам».

* * *

12 августа 1898 года Испания подписала мирный договор, в соответствии с которым под протекторат Объединённых Штатов перешли её колониальные владения площадью триста тысяч квадратных километров, где проживали более десяти миллионов человек.

Этим странам ОША навязали неравноправные торговые договоры. Теперь торговое сальдо Кубы, которая даже во времена испанского господства поставляла в метрополию товары с некоторой выгодой для себя, снизилось до шестидесяти миллионов талеров в год. ОША использовали Кубу и Филиппины для распространения экономической экспансии в Латинскую Америку и на Дальний Восток. Кроме того, подконтрольные ОША страны были обременены рекламациями, которые якобы должны были покрыть ущерб американских граждан и компаний, чье имущество пострадало в ходе революционных беспорядков в этих странах. Эти заведомо преувеличенные рекламационные иски местное население называло «счетами великого капитана» — как правило, они превышали сумму ущерба, установленную местными судебными органами, в сотни раз. Куба в 1900-х годах несла бремя американских рекламаций в четыреста миллионов талеров, Мексика — в девятьсот миллионов, Венесуэла — в сто шестьдесят миллионов.