Томек на тропе войны

— Ну да, должен признать, что ты хитрая и догадливая. Но что с того, что точно такой ключик лежит в столе твоего дяди? Ключик сам к нам не придет, а достать — рискованное дело. Ты только подумай! Чтобы освободить индейца, надо взять ключ из ящика стола, высвободить руки и ноги Черной Молнии, а потом положить ключ на прежнее место.

— Томми, если только ты согласишься принять меня в число ЗАГОВОРЩИКОВ, то я берусь раздобыть ключик и спрятать его обратно. Можешь быть уверен, что я его суну в замок браслета так же, как он торчит там сейчас.

— Гм, надо подумать. Наверное, мы и правда поможем чем-нибудь этому несчастному.

— Томми, ты ДОЛЖЕН ЭТО СДЕЛАТЬ! Ведь я же впервые буду участвовать в настоящем заговоре!

— Хорошо, Салли, хорошо! А теперь успокойся, в любой момент сюда может прийти боцман.

— Томми, не обманывай меня! Я читала, что заговорщики всегда клянутся хранить тайну. Без клятвы и заговора никакого быть не может.

Томек уже был готов взорваться, но в этот момент в столовой послышался шум отодвигаемых стульев. Поэтому он быстро пробормотал слова импровизированной клятвы верности Черной Молнии, и счастливая Салли вполголоса торжественно повторила их за ним.

Боцман вышел на веранду как раз тогда, когда девушка обнимала Томека после «клятвы». Взглянув на них, он подбоченился и сказал:

— Ну, хватит нежничать, сорвиголовы! Пойдем посмотрим на индейца.

— Чудесно! Только я еще должна кое-что спросить у Томека, — воскликнула девушка.

Пришлось ей встать на цыпочки, чтобы шепнуть Томеку на ухо:

— Боцман тоже участвует в сговоре?

Томек слегка тронул ее за локоть и ответил шепотом:

— Думаю, да.

— Значит, и он должен принести клятву!

— Молчи! Боцман сделает это позже.

— Что у вас там за секреты? — спросил боцман, забавляясь сконфуженным видом юноши.

— Никаких секретов. Право же, никаких! — заверила его Салли.

V Побег

Томек, Салли и боцман вышли во двор. Огромная светло-желтая луна только-только поднялась над линией горизонта. Серебристый свет озарил деревья и кусты, рассеивая вечерний сумрак.

Во дворе ранчо, вокруг большого костра, сидели индейские полицейские. В молчании тянулись они к мискам с едой, которые Бетти поставила на земле к их ногам. Блики от костра трепетали на их медно-коричневых лицах. Они ели сдержанно, неторопливо, однако кувшины с пивом переходили из рук в руки непрерывно. Пили они жадно. Можно было подумать, что этой заменой огненной воды они стараются заглушить воспоминание о своем предательстве. Даже не очень внимательный наблюдатель мог заметить, что краснокожие блюстители закона нарочно отворачиваются, чтобы не смотреть в сторону большого раскидистого хлопкового дерева[20], под которым лежит скованный пленник.

Боцман и его юные друзья сначала подошли к костру. Моряк громко восхитился храбростью полицейских, угостил их табаком и заявил, что если только шериф Аллан не будет возражать, то он готов отметить их победу бутылкой доброго рома.

В ответ старший из индейских караульных своим гортанным голосом заявил, что он сам отвечает за своих людей, потому что подчиняется только приказам правительственного агента, ведающего резервацией. Случайное сотрудничество с шерифом никаких дополнительных обязательств на него не возлагает.

Чрезвычайно довольный таким оборотом дела, боцман тут же принес большую бутылку ямайского рома и вручил ее старшему, наказав поделиться со всеми. Индейцы решили как можно дольше наслаждаться щедрым подношением, поэтому их старший просто подливал ром в каждую кружку пива.

— Не забудьте и тех двоих, что сторожат пленника, — напомнил боцман, махнув в сторону дерева.

Старший согласно кивнул и тут же направился с бутылкой к часовым. Боцман, Томек и Салли пошли вслед за ним. В то время как часовые осушали кружки, наши друзья внимательно рассматривали пленника.

Черная Молния сидел прямо на земле. Руки, скрещенные на животе, судорожно сжаты. На запястьях блестят стальные браслеты, соединенные короткой толстой цепью. Так же скованы и ноги. Порванная одежда ясно говорила о яростном сопротивлении, которое он оказал превосходящему противнику. Но, кроме нескольких царапин, ран не было видно, так как старший отряда, желая захватить пленника живым, отобрал у своих людей ножи и томагавки.

На спекшихся губах Черной Молнии виднелась засохшая кровь.

Заметив это, Томек воскликнул:

— А пленного наверняка мучит жажда! Вы только взгляните на его губы!

— Раз не хочет принять от нас воду, пусть подыхает от жажды, — резко сказал старший. — Этому паршивому псу еще повезло, что Великий Отец из Белого дома хочет с ним поговорить. А то бы я сам угостил его ножом за то, что назвал нас предателями.

Он яростно пнул пленника в бок. Черная Молния только взглянул на него из-под опущенных век. И столько ненависти и презрения было в его взгляде, что полицейский машинально отступил на несколько шагов, словно опасаясь, что пленник, несмотря на цепи, может что-нибудь ему сделать.

Возмущенный поступком полицейского, Томек шагнул в его сторону, но бдительный боцман положил на плечо юноши жилистую, тяжелую руку и спокойно сказал: