Томек среди охотников за человеческими головами

Вечером в деревушке барабаны загудели в ритме военного танца. Все ее обитатели вышли на широкую улицу между хижинами. Шаман появился в огромной остроконечной маске. Его шею украшали ожерелья из собачьих и свиных зубов и ракушек. Все тело шамана с головы до ног было раскрашено в красный, белый, желтый и черный цвета. В правой руке он держал череп своего предшественника, а в левой – волшебную кисть. Увидев это, все присутствующие задрожали от страха. Шаман одевался так только тогда, когда намеревался просить совета у бога, обитающего в каменной пещере в глубине джунглей. Самые храбрые воины, если кому-нибудь из них доводилось проходить вблизи скалы, внутри которой жили могущественные боги, дрожали от страха. Поэтому встревоженные взгляды сопутствовали шаману до тех пор, пока он не скрылся в темной чаще джунглей.

Очутившись в джунглях, шаман присел на камень. Зачем ему ходить в пещеру?! Он прекрасно знал, что, кроме летучих мышей, в ней никого нет. Из поколения в поколение шаманы таваде передавали сказку об ужасных духах, будто бы обитающих в загадочной пещере. Они заботились также о том, чтобы никто не усомнился в их правдивости. Несколько смельчаков, пытавшихся проникнуть в пещеру, погибли при весьма таинственных обстоятельствах. Но сам шаман не боялся мести богов, он не боялся ходить в одиночестве по ночным джунглям. Он очень хорошо знал всех «духов», с которыми вел «беседу» с помощью чародейских барабанов. Теперь шаман сидел под деревом и прислушивался к звукам, доносившимся из деревушки. Шаман вернулся в деревню к взбудораженным танцами таваде только на рассвете. Все обитатели деревушки выстроились перед ним в ожидании вестей от богов.

Шаман остановился между двумя отрядами воинов, напротив Элеле Когхе, и важно обратился к нему:

– Я говорил с духами, обитающими внутри горы… Они очень разгневаны. Они говорят, что нельзя жить в мире с белыми людьми, которые заклинают души таваде в мертвых животных, птиц и цветы, чтобы потом подвергать их ужасным мучениям. Я с трудом испросил прощение у грозных духов… Они еще раз обещали вам свою милость. Не пройдет и одна луна, как белая женщина погибнет, а вождь Элеле Когхе даст сигнал к нападению на белых. Вас ожидает великая победа!

– Кто убьет белую женщину? – встревоженно спросил Элеле Когхе. Он боялся, что шаман поручит ему эту неблагородную роль.

– Это сделаю я с помощью змеи, в которую я вселил душу храброго охотника за человеческими головами, – ответил шаман. – Вскоре вы увидите белую женщину мертвой. Тогда молодой белый охотник потеряет свою волшебную силу.

– Хорошо, мы сделаем по-твоему… – решил Элеле Когхе. – На рассвете мы отправимся на место засады. Будем ждать смерти молодой женщины.

* * *

Глухо гремели барабаны. Светало. В джунглях проснулись птицы и к звукам барабанов присоединили свои голоса. Элеле Когхе и шаман отправились во главе отряда воинов таваде в джунгли. Широкой дугой они обошли лагерь белых охотников и направились к западу. Здесь через болото вела только одна доступная для людей тропа. Именно на ней шпионы шамана видели несколько дней назад Смугу, и на ней по совету шамана воины решили устроить засаду на белых. Укрыв отряд воинов в ближайших зарослях, Элеле Когхе отправил разведчиков в сторону, откуда должны были прийти путешественники. Разведчики вскоре вернулись с вестью, что караван идет по пути, указанному шаманом. Видимо, духи из горной пещеры дали ему хороший совет.

Правильность предвидений шамана несколько успокоила таваде. Они не боялись битвы даже с сильнейшим противником[114], но на этот раз им приходилось иметь дело с белыми могущественными чародеями. Останется ли такое нападение безнаказанным? Если надо противостоять таинственным духам, простого человеческого мужества мало… Кроме того, таваде трудно было понять, почему эти добрые и спокойные белые духи, как уверяет шаман, так сильно ненавидят таваде. Ведь лекарства белых быстро излечивали раны от укусов пиявок; их советы тоже бывали лучше, чем советы шамана. Белые никого не пугали злыми духами, не боялись молнии, грома и землетрясения. Все чудесные явления они объясняли просто и понятно.

Вождь Элеле Когхе, подобно своим воинам, тоже мучился сомнениями. Как и все остальные, он очень боялся духов и чародеев. Напуганный и раздраженный шаманом, он согласился напасть на белых людей. Он вступил на тропу войны и знал, что если ему суждена победа, то о его мужестве и храбрости многие поколения таваде будут слагать песни.

Но Элеле Когхе не чувствовал радости, когда думал о скорой смерти веселой, доброжелательной и мудрой белой женщины. Если бы не то, что, по словам шамана, она вселила его душу в тело мертвой райской птицы, Элеле Когхе ни за что на свете не согласился бы напасть на белую женщину…

Элеле Когхе прекрасно понимал, что теперь уже поздно менять принятое решение. Воины воодушевлены боевыми танцами, извечный инстинкт борьбы, веками воспитанный в их душах, глушил дружественные чувства по отношению к белым. Воины жаждали крови и ужасного пира.