Томек в Гран-Чако

Индеец, не зная, как поступить, колебался, посматривая на воинов, но, видя, что те не выражают протеста, кивнул и дал понять: ему нужны спички. Вильмовский достал из кармана коробок, подал его вождю вместе с трубкой и табаком. Тоба вложил в трубку немного табаку, достал спичку и, когда она вспыхнула огнем, удовлетворенно улыбнулся. Индеец затянулся несколько раз. Воины с одобрением смотрели на своего вождя. Атмосфера враждебности растаяла, как утренний туман.

Подобревший вождь пригласил белых пришельцев отведать мате. Однако, хотя настроение индейцев и изменилось, Томек оставался настороже. Женщины и дети тоба не возвращались в лагерь, только вождь призвал своих жен, чтобы они подали мате. Тоба, очевидно, уже встречались с белыми людьми, раз у них оказались ружья, а у вождя за поясом был заткнут револьвер. Огнестрельное оружие могло быть военными трофеями, ведь о тоба поговаривали, что они, бывает, вступают на тропу войны с белыми. Так что приглашение в лагерь могло быть и хитростью, за которой последует нападение с целью захвата чужого имущества. Ведь для этих воинственных примитивных кочевников, добывающих огонь трением камней, даже спички представлялись выгодным приобретением. Учитывая обстоятельства, Томек поручил кубео и Збышеку охранять коней и мулов.

Вождь повел Вильмовского в лагерь, за ними следовали Салли и Наташа с Уилсоном.

– Сеньор Том, здесь кроется предательство, – вполголоса остерег Во Мэнь.

– Да, пахнет ловушкой, – согласился Томек.

– Сеньор, я стану тенью следовать за вождем, в случае предательства приставлю ему револьвер к затылку. Сделаю его заложником…

– Ты решишься на это?

– Рука у меня не дрогнет, не беспокойтесь, сеньор!

– Спасибо тебе! Только не спеши, жди распоряжений.

Вскоре все расселись на расстеленных на земле шкурах. Жены вождя подали чай в тыквах. Во Мэнь, как переводчик, сел между вождем и Вильмовским. Оказалось, кое-кто из тоба немного знает испанский. Допытывались, что белые люди ищут в Чако, предлагали в обмен на порох и пули крокодилью и змеиную кожу, перья страусов. Вильмовский объяснил, что им еще предстоит длинная дорога и он не может нагружать вьючных животных ненужными для экспедиции вещами. Он согласился подарить вождю карабин и немного патронов. Уилсон пошел за подарками и принес не только обещанное, но и пороха, штуку ситца, нож, несколько кусков медной проволоки и пару коралловых бус. Вильмовский вручил вождю дары, затем встал, пожал ему руку, похлопывая другой рукой по его плечу, и объявил, что настало время отправляться в дорогу, солнце уже высоко.

Вождь вместе со своим младшим сыном, совсем еще мальчиком, не выпускавшим из рук лука, проводил Вильмовских и их спутников к лошадям. Тоба толпой шли за ними.

Салли, Наташа, Уилсон и Збышек сели на коней. Вильмовский как раз повернулся к своему коню и вложил ногу в стремя, когда раздался свист выпущенной из лука стрелы. Жеребец Томека метнулся вбок, остановился как вкопанный, с жалобным ржанием тяжело повалился на землю. В его левый бок глубоко вонзилась длинная стрела. Участники экспедиции в одно мгновение схватились за оружие. Потрясенный до глубины души, Томек, однако, не потерял хладнокровия.

– Не стрелять! Спокойно! – крикнул он твердым голосом.

Младший сын вождя еще не успел опустить лука. Томек, видя, что Во Мэнь уже стоит за спиной вождя, подошел к своему несчастному коню. Жеребец жалобно постанывал, из пасти и ноздрей текла кровавая пена, в агонии он бил копытами землю. Томек закусил губу, достал из кобуры кольт, приложил дуло к уху жеребца и нажал на курок. По жеребцу прошла предсмертная дрожь, налитые кровью глаза покрылись пеленой, он застыл.

Не выпуская из руки кольта, Томек подошел к подростку, все еще державшему в руках лук.

– Для чего ты это сделал? – Томек с трудом подавлял гнев и возмущение.

Мальчишка с изумлением уставился на него, как будто не понимая, чего этот белый хочет от него, затем пожал плечами:

– Ты ведь убиваешь наших зверей, когда тебе надо есть. Это справедливо. – Говоря, он указал рукой на подстреленного Збышеком олененка, притороченного к седлу. – А я убил вашего зверя, мне нужна его шкура.

Томек, удивленный своеобразной логикой ответа, бросил взгляд на стоящих полукругом тоба. У большинства в руках не было оружия. За спиной вождя, как тень, прятался Во Мэнь, но то была, наверно, излишняя предосторожность.

Томек не колеблясь всунул кольт в кобуру, достал из-за пояса охотничий нож. Похлопал парня по спине и вручил ему нож:

– Да, это справедливо! Мир!

Тоба один за другим подходили к Томеку, похлопывали его по спине. Обстановка разрядилась. Индейцы помогли снять вьюки с одного из коней и перегрузить их на мулов, ведь Томеку нужен был конь вместо убитого жеребца. Во Мэнь последним оседлал своего мула. После прощальных похлопываний караван двинулся дальше в степь.

– У вашего сына железные нервы, – обратился Уилсон к едущему рядом Вильмовскому. – Великолепно владеет собой, хотя и видно было, как ему жаль жеребца.