Томек в стране фараонов

– Из-за нападений двух львов-людоедов пришлось на пару недель прервать строительство железной дороги. Паттерсон не имел ни малейшего опыта в такого рода охоте, тем не менее рискнул. Он пристрелил одного хищника, а второго заманили в металлическую клетку. Однако нервничавший Паттерсон, стреляя с платформы, попал в проволоку, придерживающую дверь клетки. Зверь вырвался на свободу и тут же на него напал. Паттерсон укрылся на дереве и беспрерывно оттуда стрелял. Но только девятым выстрелом он добил льва-людоеда.

– К счастью, людоеды попадаются нечасто, – ответил на предыдущий вопрос моряка Вильмовский.

– Иногда бывают виноваты и люди. Там, где полностью уничтожают диких животных, бездумно на них охотятся, и там, где животных косит инфекция, сейчас же появляются хищники, любители человеческого мяса.

Взошла луна и осветила степь, стену леса, холмы, озеро. Временами слышался визг гиен и шакалов, а также похожие на собачий лай звуки, которыми перекликались зебры. Пролетая, пропищала летучая мышь, заухала сова. Звенели москиты. Время давно уже перевалило за полночь, когда охотники услышали такой крик со стороны деревни, что все тут же вскочили.

– Сто тысяч китов! – ужаснулся Новицкий. – Да он полез в деревню!

Они помчались все вместе, на ходу готовя оружие. Им показалось, что между деревьями промелькнула тень, но ветки и темнота не позволяли разглядеть отчетливее.

– Стойте! – выкрикнул Смуга. – Осторожнее!

Они замедлили шаг и увидели цепочку факелов, которая приближалась со стороны деревни.

– Это негры! Они пытаются загнать льва к нам, – вполголоса предостерег Вильмовский.

– Получше цельтесь, чтобы никого не ранить, – прибавил Смуга.

В ту же самую минуту Новицкий увидел тень, мелькнувшую на фоне светлого неба, и сделал два выстрела в том направлении. Послышалось жуткое рычание, тень исчезла в траве.

– Кажется, есть! – воскликнул моряк.

– Тадек, осторожнее! – напомнил Смуга.

Рычание раздалось снова, на этот раз совсем близко.

– Ракету! Выстрели ракетой, Тадек! – крикнул Смуга, он никак не мог разглядеть льва.

Новицкий выстрелил из ракетницы, темнота ненадолго исчезла, и Смуга увидел зверя прямо перед собой. Черная фигура, освещенная светом ракеты, вырисовывалась предельно четко. Охотник молниеносно опустился на колено, приложил штуцер к плечу и нажал на курок. Лев протяжно завыл, и все стихло. Новицкий выстрелил еще раз из ракетницы, но зверь исчез. Он подошел к тому месту, где только что видели льва.

– Попали! – сказал Смуга. – Смотрите!

Трава была мокрой, но не от росы, а от крови.

– Подождем до рассвета, – решил Смуга. – Искать его ночью слишком опасно.

В тревоге они повернули к деревне. Если лев кого-нибудь убил, что станет с ними, не порвется ли тонкая нить доверия?

Увидев их приближение, негры расступились. На земле лежал колдун с разодранным горлом и вспоротым когтями животом. Рядом были раскиданы остатки антилопы бонго.

Кисуму, державший в руках кусочек соли, начал рассказывать на ломаном английском. Колдун приманил бонго к кормушке с солью, убил антилопу и положил ее на краю деревни рядом с хижиной гостей, явно для того, чтобы заманить туда льва. Однако лев зашел в саму деревню, видимо, набрел на колдуна и загрыз его.

– Не рой яму другому, – прокомментировал Новицкий.

Когда солнце раскрасило горизонт в самые разные цвета, они отправились по следам раненого льва. По высокой траве они шли с превеликой осторожностью, держа оружие наготове. Только Новицкий нес в правой руке негритянское копье, а в левой – щит. Через плечо он перекинул шкуру леопарда.

Лев, очевидно, получил серьезную рану: через каждые десять-двадцать метров он отдыхал, о чем свидетельствовала сильно примятая трава, обильно смоченная кровью. Местность была открытой, почти равнинной, лишь кое-где росли кусты.

Они пошли еще осторожней, Новицкий шагал впереди, раздвигая траву копьем. Вдруг из-под какого-то куста с глухим ворчанием выпрыгнул лев. Моряк успел закрыться щитом и одновременно ударить копьем. От мощного удара он сам упал, а лев перескочил через него и бросился к Смуге. Вильмовский успел выстрелить. Лев упал буквально в двух-трех метрах от Смуги.

Новицкий поднялся, еще не придя в себя. Удивительно, но на нем не было ни царапины. Следы зубов остались на щите, а следы когтей – на шкуре леопарда, что привело в крайнее восхищение сопровождающих охотников-негров. Моряк пустился в победную пляску вокруг льва, и они охотно к нему присоединились. Согласно обычаю, они собрались во время танца пробить тело льва своими копьями, но Новицкий, беспокоясь за целостность шкуры, не мог такого допустить. Он лишь милостиво позволил разрезать зверю брюхо. Проделал это сам Кисуму: вытащил дымящееся еще сердце, положил его на придорожный камень и разрезал на маленькие кусочки. Негры верили, что, съев сердце льва, они станут такими же отважными.

Смуга и Вильмовский решили не мешать Новицкому укреплять и без того высокий авторитет, а сами пошли в деревню.