Томек в стране кенгуру

Ранним утром они снова сели на лошадей. Тони вел их стороной, желая подойти к подножию горы с восточной стороны. Наконец он нашел довольно широкую тропинку, по которой лошади могли без особого труда подниматься вверх. Слезть с лошадей им пришлось только на расстоянии нескольких сот метров от вершины. Путешественники оставили лошадей под наблюдением Тони, а сами под водительством Бентли взошли на вершину. Они были поражены величием открывшейся картины. С горы можно окинуть взором площадь около восемнадцати тысяч квадратных километров. Вдали, на востоке, несмотря на расстояние, превышающее восемьдесят километров, хорошо было видно морское побережье. Непосредственно у ног путешественников виднелись полосы зелени, крутые каньоны долины реки Муррей и ее притока Маррамбиджи.

– Видимо, здесь думал Стшелецкий о Косцюшко, если эту вершину назвал его именем, – прервал молчание Томек, обращаясь к стоявшему рядом Бентли.

– Я должен кое-что уточнить – ответил Бентли. – Горой Косцюшко Стшелецкий назвал соседнюю вершину, так как считал, что именно она является высочайшей на австралийском континенте. Только несколько десятков лет позднее австралийский зоолог Ленденфильд, обследуя эти места, установил с помощью более совершенных приборов, чем те, которыми располагал Стшелецкий, что вершина, на которой мы находимся, на несколько метров выше, чем это считал Стшелецкий. В честь австралийского инженера-геодезиста он назвал эту вершину горой Тоунсенда, а гору Косцюшко переименовал, назвав ее горой Мюллера, по имени германского естествоиспытателя. Несмотря на это, жители Австралии, установив, что измерения Ленденфильда точны, высочайшую вершину Австралии назвали горой Косцюшко, а наименование Тоунсенд оставили за соседней вершиной, открытой ранее Стшелецким. Так австралийцы исполнили желание польского первооткрывателя Австралии.

– Вот именно! Этому Ленденфильду не понравилось, что какой-то поляк раньше немца открыл высочайшую гору в этой стране, – с иронией заметил боцман Новицкий. – Австралийцы молодцы, раз они не забыли, что для них сделал наш соотечественник.

– Забыть заслуги Стшелецкого было бы черной неблагодарностью, – горячо подтвердил Бентли. – Не говоря уже о том, что все свои исследования Стшелецкий вел за свой собственный счет, он, кроме того, рисковал жизнью для блага жителей этой страны. Исследование Голубых гор, свыше четверти века преграждавших путь во внутреннюю часть континента, было, пожалуй, еще опаснее, чем переход через Австралийские Альпы и колючий сухой скрэб до Мельбурна.

– Не могу себе представить, что Голубые горы могли оказаться для отважного путешественника опаснее, чем колючий скрэб, о котором вы нам рассказывали во время охоты на динго, – недоверчиво сказал Томек.

Бентли улыбнулся задорному юноше и ответил:

– И все же это так, Томек! Между отдельными хребтами Голубых гор лежат бездонные пропасти, глубокие ущелья, окруженные высокими каменными стенами. Спуск на дно этих ущелий и теперь изобилует опасностями. В доказательство приведу тебе пример с австралийским землемером Диксоном, который хотел взойти на гору Гей, одну из вершин Голубых гор. Для этого он углубился в совершенно неисследованное в то время ущелье реки Гроз. Четыре дня блуждал Диксон по лабиринту ущелий, и, совершенно выбившись из сил, благодаря лишь счастливой случайности, выбрался оттуда, не достигнув намеченной цели. Стшелецкий знал об опасностях, с которыми встретился Диксон, но, несмотря на это, без колебаний стал исследовать долину реки Гроз, попутно совершив восхождение на гору Гей, чего не сумел сделать Диксон. Именно тогда Стшелецкий чуть не погиб вместе со своими туземными спутниками. Когда они подошли к подножию горы Гей, внезапно разразилась гроза, сопровождавшаяся сильным градом и дождем, В горах похолодало так сильно, что члены экспедиции едва не замерзли. Даже привычные ко всяким невзгодам туземцы падали от истощения сил. Только лишь благодаря безошибочному инстинкту путешественника, которым в совершенстве обладал Стшелецкий, экспедиции удалось избежать гибели. В момент, когда казалось ничто не спасет путешественников от смерти, они наткнулись на ферму одинокого овцевода.

– Нет сомнения, что Стшелецкий отличался отвагой и самоотверженностью, – сказал Вильмовский. – Я предлагаю почтить его память минутой молчания.

Путешественники обнажили головы. Они в задумчивости стояли на покрытой снегом вершине горы. Спустя некоторое время Вильмовский, надев шляпу медленно пошел вниз. Остальные, вместе с Томеком пошли вслед за ним.

Вскоре они присоединились к Тони, сторожившему лошадей, и еще до наступления темноты очутились на берегу ручья, где ночевали накануне.

На рассвете они бодро отправились в обратный путь, в лагерь, куда прибыли без всяких приключений.

XXII Тайна старого О'Донелла