Томми + Мерри и двенадцать дней Рождества (ЛП)

Румянец на щеках Мерри становится ярче, и она выскальзывает из-под моей руки. Я прислоняюсь к стойке и скрещиваю ноги в лодыжках, задаваясь вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем та уступит химии между нами. Но лучший вопрос заключается в том, почему она сопротивляется тому, что мы оба так ясно чувствуем?

Неуверенность, появившаяся после пожара, который изменил мою жизнь, положив конец моей карьере, вспыхивает с новой силой. Я отмахиваюсь от нее, как от надоедливой мухи, затем закатываю рукава и пожимаю плечами, чтобы поправить посадку рубашки на пуговицах.

Поднимаю взгляд, когда Мерри медленно моргает, как будто в трансе или устала. Я не совсем уверен.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да, все хорошо. — У нее мечтательное выражение лица, словно она съела слишком много пирога на День благодарения, затем девушка откашливается, словно стряхивая это с себя, и говорит: — О чем я? Я имею в виду, на чем я остановилась?

— Тесто для пиццы.

— О.

В течение следующих десяти минут Мерри дает мне научный урок о брожении, дрожжах и о том, что это живой организм. Мы делаем тщательные замеры и смешиваем.

Затем в течение целой минуты она замешивает тесто, вымешивая его ритмично, целенаправленно.

— Твоя очередь. Попробуй.

Я сжимаю тесто, которое выглядит намного меньше, между моими ладонями и пытаюсь имитировать ее движения.

— Чересчур жестко. Попробуй использовать более мягкий захват, чтобы не переборщить с клейковиной. — Она разглаживает муку на столешнице.

Я пытаюсь еще раз.

Мерри прерывает попытку номер два.

— Не пытайся выжать своей тяжелой рукой жизнь из этой штуки. Думай об этом как о ласке, когда отталкиваешь, а затем обратно в объятия, притягиваешь ближе.

Мои руки застывают на тесте.

— Ласка и объятия, да? — Понимает ли она, что делает со мной?

Пытаюсь снова, но она останавливает меня в третий раз. Я привык ловко обращаться со стофунтовым пожарным шлангом, при этом надев около пятидесяти фунтов снаряжения. Э-э, раньше. Я не создан для нежных прикосновений, за исключением, возможно, тех случаев, когда дело касается Мерри.

— Тебе придется провести мне практическую демонстрацию. — Я не скрываю своей ухмылки.

С легким пожатием плеч она обхватывает мои руки, в которых все еще находится тесто.

— Вот, ты должен быть твердым, но не пытайся уничтожить дрожжи. — Ее голос слегка понижается.

Ее руки на моих настолько мягкие, что я уступаю более нежному подходу.

— Вот так. Теперь начинаешь понимать. — Она отстраняется и говорит: — И это, сэр, плата за мою предыдущую оплошность насчет сам-знаешь-чего.

Я откидываю голову назад от смеха. Мерри не забывает о том, что происходит между нами, но и не позволяет себе полностью поддаться. Тем не менее, она как бы подтверждает, что хотела бы пересечь границу, и меня это устраивает.

— Мы не можем замешивать его слишком долго, иначе пропустим настоящее удовольствие от его подбрасывания, но сначала мы должны подождать, пока оно поднимется. — Она устанавливает таймер.

— И что мы будем делать, пока ждем? — Я не флиртовал почти десять лет. Мои братья называют меня «антифлиртом» и никогда не хотели, чтобы я был их ведомым. Я неизбежно ляпнул бы или сделал что-нибудь, чтобы отшить потенциальную пару, на которую они положили глаз.

— Мы испечем пирог. — Мерри достает другую миску и добавляет смесь муки и других сухих ингредиентов, затем нарезает сливочное масло.

Мы болтаем, пока она раскатывает тесто в тонкий лист, а затем укладывает его на блюдо с зубчатым краем.

Я мог бы сидеть здесь и наблюдать за этой женщиной весь день. Дело не в том, что мне хочется, чтобы она работала только для того, чтобы наслаждаться плодами ее труда. Скорее, это то, как она двигается, с грацией, уверенностью и спокойствием.

— Технически, это не пирог. Вдохновленная снегом, который обязательно выпадет к утру, это будет ежевичный торт, посыпанный сахарной пудрой, чтобы ягоды выглядели так, будто они засыпаны снегом.

— Звучит как идеально для продажи в новом магазине.

— Без сомнения, но мне интересно, как мы будем привлекать покупателей?

— Можешь рассчитывать на то, что мои братья и я приведем это место в порядок, отполируем и подготовим для публики. Будет выглядеть великолепно. Я уже отправил Нико сообщение о цветах краски.

— Но я подумала, что в городе есть множество ресторанов и местечек, где продают выпечку и вкусную еду. Что привлечет людей именно к нам, чтобы мы открылись к Рождеству?

— Мерри, ты никогда не испытывала на себе, чего могут достичь шестеро Коста, когда они к чему-то стремятся. Мы все в деле. Кроме Пауло. Он в последнее время был довольно тихим. Надеюсь, все в порядке. — Мой младший брат обычно довольно сильно занят в боксерском зале, где работает в Нью-Йорке, но для него необычно отказываться от нас.

— Значит пять братьев. — Мерри протягивает руку с растопыренными пальцами.

Я делаю движение, как будто собираюсь дать ей «пять», затем переплетаю свои пальцы с ее, смыкая наши ладони вместе. Мерри переводит взгляд с наших рук на мои глаза. Во взгляде витает вопрос.