Томми + Мерри и двенадцать дней Рождества (ЛП)

— Я не знаю, почему ты все еще хочешь жениться на мне. — Более того, почему я слушаю Кэсси или Надин, а не свою бабушку или Томми?

Он легонько постукивает меня по виску.

— Ты все еще слушаешь ту чушь, которую тебе наговорила Кэсси, или собираешься выслушать меня? Веришь мне?

— Ты как будто читаешь мои мысли.

Он подмигивает и дергает меня за халат, прежде чем слегка встряхнуть его.

— Твои эмоции очевидны, Мерри.

Я парю в облаках, неуверенная, собираюсь ли взлететь или жестко приземлиться на задницу.

— Но когда я вошла в комнату в общежитии, мне показалось, что вы, ребята... — Я качаю головой. — Это выжжено в памяти, как страница в анти-альбоме для вырезок. Что-то, что я не хочу вспоминать, но не могу забыть. Правда в том, что это раздавило меня…

Взгляд Томми смягчается, и он придвигается ближе ко мне.

— Вот как все вышло.

Когда он так близко, мое сердце замирает, и легкая дрожь прокатывается от головы до кончиков пальцев ног.

Однако вместо того, чтобы прижаться губами к моим, Томми трется лицом о мою шею, принюхиваясь, как собака, ищущая спрятанную кость. Я хихикаю, словно он снова меня щекочет.

Когда выпрямляется, то говорит:

— На этом мое взаимодействие с Кэсси закончилось. Если ты не поняла, это было совершенно неприятно.

— Это было не так уж ужасно, но ты прав. Это был не поцелуй.

— Ни в коем случае.

— Я видела, как Кэсси целовалась с парнями достаточно раз, чтобы знать, что у нее был богатый опыт в этом деле, так почему она, по крайней мере, не потянулась к твоему рту?

— Разница в том, что я не хотел целовать ее в ответ. И активно пытался оттолкнуть ее от себя.

— Но почему она это сделала? Особенно, если знала, что я вроде как, возможно, эм… что ты мне нравишься.

Томми выгибает бровь, потому что я только что почти призналась, что была влюблена в него.

— Потому что она Кэсси. Из тех девушек, которые унижают других, чтобы возвыситься. Как самый старший, из шести братьев и сестры, которых я хотел защитить, я узнал кое-что о разных типах людей.

Я опускаю голову, когда возвращаются двусмысленные комментарии и оскорбления Кэсси, задаваясь вопросом, почему она выбрала мишенью меня.

Томми сжимает мои руки, привязывая меня к этому моменту, а не к прошлому.

— Да, ты видела нас на своей кровати. Да, она прижималась ко мне. Да, она лизнула меня.

— Фу. — Я кривлюсь.

— Я опустил эту часть во время своей демонстрации, потому что не хотел вызывать у тебя отвращение.

— Спасибо, что пощадил меня. Зачем все это Кэсси?

— Возможно, она была не так уверена в себе, как пыталась казаться. Возможно, увидела в тебе слишком много уверенности и почувствовала себя неполноценной, поэтому попыталась компенсировать это, заставив тебя почувствовать себя ничтожной. Наверное, потому, что я пытался снять ее с себя тяжелой рукой, — говорит Томми, имея в виду мой комментарий о том, как он месил тесто.

У меня отвисает челюсть.

— Как думаешь, она видела договор? Ты оставил тетрадь на моем столе после того, как мы занимались однажды вечером. Кэсси, вероятно, просмотрела его и увидела, что мы написали. — То, что она сделала, все еще причиняет боль, но мне жаль ее, если она думала, что должна причинить мне боль, чтобы чувствовать себя лучше.

— Вероятная теория. Важно то, что мне никогда не нравилась Кэсси, и я ее не целовал.

Наконец-то поняв, я глубоко вздыхаю, испытывая облегчение от того, что ошибалась.

— Так ты мне веришь? — спрашивает Томми.

Я киваю, и ухмылка появляется на моем лице.

— И к тому же, это не то, как люди целуются. Я не самая опытная в этом деле, но такое лизание обычно не требуется.

С шутливой улыбкой Томми говорит:

— Серьезно? В таком случае, не могла бы ты продемонстрировать, как нужно целоваться? В конце концов, ты реально хорошо помогла мне научиться замешивать тесто для пиццы.

Я игриво шлепаю его кухонным полотенцем.

Его карие глаза цвета эспрессо, устремленные на меня, заставляют меня осознать тот факт, что он не шутит. Сокращая расстояние между нами, Томми кладет руки мне на талию.

Трепет пробивается наружу из моего живота, пока наши взгляды задерживаются, и момент словно замирает.

— Ты ведь не шутишь, да? — Мой голос звучит почти как шепот.

— Нет, поцелуй, которого я ждал больше десяти лет, который мы так и не смогли разделить, очистит твой послужной список за нарушение закона о сама-знаешь-о чем.

— Но мы вроде как в расчете.

— Два к одному, правильно? — спрашивает он.

Я прикусываю губу, чтобы унять дрожь в челюсти, когда тот ближе походит ко мне. Я так боюсь скрепить отношения между Томми и мной, ведь что, если он отвергнет меня? Это было бы все равно, что разбить все мои надежды и мечты.

С другой стороны, вместе с ним я воплощаю в жизнь мечту об открытии собственной пекарни. Могу ли я сдаться и позволить тому, что мы построили между собой, а затем откладывали все это время, наконец случиться?

Я приподнимаюсь на цыпочки и нежно прижимаюсь губами к губам Томми. Это легкий поцелуй. Поддразнивание. Что-то, что заставит его захотеть большего, потому что, возможно, я все-таки умею флиртовать — по крайней мере, так это работает, когда я раздаю образцы своего пирога.