Томминокеры

Бент прикрыл руку тканью. С остальными частями тела уже ничего поделать было нельзя, но это его почему-то не волновало. А вот руку покойной Рут он прикрыл. Прямо на тротуаре городской площади Хейвен-Виллидж. Пока Эллисон, глава добровольной пожарной команды, ухмылялся с видом тупицы, приехавшего на ужин с бобами, а не на место взрыва, убившего славную женщину. С ума сойти. Большего безумия и представить нельзя.

Питер Гэббонс получил свое прозвище из-за скрипучего голоса, как у Энди Девийна, который сыграл Джинглса в старом ковбойском телесериале. Не успел новобранец приехать в Хейвен из Джорджии, как диспетчер Таг Эллендер окрестил его «Джинглсом», и прозвище прилипло. И вот теперь вдруг Питер проговорил высоким, срывающимся, столь несвойственным ему голосом:

– Съезжай на обочину, Бент. Мне плохо.

Родес резко вывернул руль; тормоза заскрипели, и полицейский автомобиль чуть не полетел в кювет.

«По крайней мере, Джинглс первым это сказал; хоть какое-то утешение».

Выскочив из машины, Питер рванул направо, а Бент – налево. При дрожащем голубоватом свете мигалки оба избавились от содержимого своих желудков. Родес, пошатываясь, вернулся к автомобилю и вытер ладонью рот. Судя по звукам, доносившимся из густых сорняков при дороге, напарника все еще рвало. Бент запрокинул голову к небу, смутно радуясь хоть какому-то ветерку.

– Полегчало, – наконец произнес Джинглс. – Спасибо тебе.

Бентон повернулся к напарнику, чьи глаза сейчас напоминали черные дыры, просверленные в лице. У него был такой взгляд, будто он пытался переварить полученную информацию и совершенно не мог сделать здравые выводы.

– Что же там все-таки произошло? – проговорил Бент.

– Ты что, слепой? У ратуши оторвало шпиль, он взлетел ракетой.

– Ну и как могло взрывом печки снести шпиль?

– Не знаю. Наплюй.

Бент попытался наплевать. У него ничего не вышло.

– Ты сам-то веришь? На дворе июль, а печка взлетает на воздух, да еще и вместе со шпилем?

– Нет. Дело явно пахнет жареным.

– Да уж, до самого неба. – Родес помолчал. – Джинглс, а ты ничего не почувствовал? Ничего такого… ну, странного?

– Может быть, – осторожно ответил тот. – Может, и почувствовал.

– Что?

– Не знаю. – Голос напарника снова пошел вверх, срываясь, как у ребенка, готового разреветься. В вышине равнодушно светили звезды. Благоухающие летние сумерки наполнял мирный стрекот сверчков. – Я только рад, что оттуда выбрался…

И тут Джинглс, почти уверенный, что завтра его пошлют обратно – расчищать и расследовать место преступления, все-таки разрыдался.

2

Некоторое время спустя они тронулись с места. Последние отблески дневного света покинули небо. Бентон был этому рад. Не хотелось ему смотреть на Джинглса… Или чтобы тот на него смотрел.

«К слову, Бент, – продолжал издеваться разум, – здорово ты тогда напугался, скажи? Жуткое, мать его, зрелище. Всюду оторванные головы, ножки – большинство из них в крошечных туфельках… А сами тела! А глаз! Голубой такой, помнишь? Конечно, помнишь! Ты еще пнул его ботинком в канаву, когда наклонялся за рукой Рут Маккосланд. Кругом одни оторванные конечности, головы, туловища, но при этом один-единственный погибший. Эта загадка точно победила бы на какой-нибудь викторине.

Разорванные тела – это страшно. Растерзанные летучие мыши – целая пропасть летучих мышей – тоже малоприятное зрелище. Однако ничто не могло сравниться с рукой бедной Рут, не снимавшей кольцо покойного мужа со среднего пальца: ведь рука была настоящая.

При виде множества голов, ног и тел Бентон онемел от потрясения и в первую секунду подумал о школьной экскурсии, нагрянувшей в злополучную ратушу, хотя летние каникулы уже начались. Только потом его ослепленный ужасом разум сообразил: даже у детсадовцев не бывает настолько маленьких ручек и ножек, а тем более таких, чтобы их можно было отделить от туловища без кровотечения.

Обернувшись, Родес увидел напарника с маленькой дымящейся головой в одной руке и почти расплавившейся ножкой – в другой.

– Куклы, – произнес Джинглс. – Это куклы, чтоб их. Откуда они все взялись, Бент?

Тот собирался ответить: «Не знаю» (хотя уже тогда его осенила какая-то смутная догадка), но тут заметил, что посетители «Хейвен-ленч» продолжали есть. В магазине «У Кудера» по-прежнему торговали. Сердца коснулась ледяная рука ужаса. Многие из этих людей знали убитую всю свою жизнь, уважали, любили, – и вот теперь занимаются своими делами.

Как ни в чем не бывало.

В эту минуту Бент Родес впервые пожелал – причем от всего сердца – оказаться как можно дальше от Хейвена.

Сейчас, слушая бессмысленный треск рации, Бент наконец припомнил:

– Она собирала кукол. Миссис Маккосланд…

«Рут, – подумал он. – Жаль, мы не были знакомы настолько, чтобы я мог называть ее просто по имени, как Монстр, например. Ее все любят… любили, насколько я знаю. Разве не жутко, что горожане продолжили заниматься своими делами?..»

– Кажется, я тоже об этом слышал, – отозвался Джинглс. – Хобби такое, да? То ли в «Хейвен-ленч» рассказали, то ли «У Кудера», кто-то из старожилов, за выпивкой…