Томминокеры

– Может, съездишь одна? В смысле, если тебе нужна компания, то, конечно…

– Да нет, все нормально, – отозвалась она почти с радостью и ушла.

Гард вышел к дороге проводить ее грузовичок, а возвращаясь на веранду, пинком опрокинул стакан. С этим бесконтрольным пьянством явно пора завязывать: здесь творится что-то действительно странное. Будет на что посмотреть, и лучше трезвыми, а не залитыми алкоголем глазами.

Джим и раньше давал себе такие зароки. Иногда это даже срабатывало – на время. Но только не теперь.

К вечеру, когда Бобби вернулась, Гарденер был пьян и дрых на веранде. И тем не менее сигнал Рут Маккосланд был принят. Пусть адресат по-прежнему хранил преданность замыслам Бобби и нарочно мутил свой рассудок вином, чтобы заглушить сомнения. Но все же он принял сигнал и хотя бы отчасти понял. Пожалуй, сегодняшняя ложь – самое яркое тому доказательство. Впрочем, Рут бы, наверное, больше порадовалась другому своему достижению. С голосами в голове или нет, но она умерла в здравом уме.

Глава 7 Бич Джерниган и Дик Эллисон

1

Бич Джерниган радовался «обращению», как никто другой в Хейвене. Явись перед ним томминокеры Гарда с ядерным оружием под мышкой и предложи разместить по бомбе в семи крупнейших городах мира, он бы, не задумываясь, кинулся обзванивать агентства по продаже авиабилетов. Даже на фоне жителей городка, проникнутого духом безбожного фанатизма, Бич выделялся чрезмерным рвением. Если бы он только узнал о растущих сомнениях Гарденера, то убрал бы его с дороги. Причем навсегда и сразу же. Или быстрее.

На это у Джернигана были свои веские причины. В мае, где-то после дня рождения Хилли Брауна, Бич обзавелся беспрестанным отрывистым сухим кашлем. Что самое страшное – без насморка и повышения температуры. Потом стало еще хуже, когда в мокроте начали появляться капельки крови. Когда содержишь закусочную, кашель тебе вообще ни к чему. Посетителям это не по нраву. На нервы действует. Рано или поздно кто-нибудь сообщит в отдел здравоохранения, и заведение прикроют на несколько дней до выяснения результатов медобследования. «Хейвен-ленч» и так-то еле держался на плаву (Бич по двенадцать часов в сутки подавал блюда быстрого приготовления и с трудом наскребал шестьдесят пять долларов в неделю; не будь он единоличным хозяином – давно прогорел бы), так что терять летние дни Джернигану совсем не хотелось. А лето было уже не за горами. И он обратился к доктору Уорвику. Старина Уорвик направил Бича в Дерри-Хоум на рентгенографию грудной клетки. Получив снимок, доктор изучал его добрых двадцать секунд, потом вызвал пациента и напрямик заявил:

– Бич, у меня плохие новости. Лучше сядь.

Тот сел. А мог бы и просто свалиться на пол, не окажись рядом стула. Ноги вдруг подкосились. В мае жители Хейвена еще не пользовались телепатией, но Бичу хватило и средних человеческих способностей, чтобы все понять, прежде чем врач произнес хоть слово. У него даже не туберкулез. Рак легких. С большой буквы «Р».

Но то в мае. Теперь же, в июле, Бич был здоров как бык. Доктор Уорвик обещал ему госпитализацию не позже пятнадцатого числа, однако все сроки вышли, а несостоявшийся больной ел за семерых, пялился на женщин, ревел на подчиненных медведем и вообще чувствовал себя так, словно был готов обогнать самого Бобби Тремейна. На повторный рентген он решил не ходить. Зачем? Джерниган и так знал, что темное пятнышко в левом легком бесследно исчезло. Да и в конце концов, если возникнет нужда, он возьмет отгул и сам соберет рентгеновский аппарат. Что там собирать-то?

Однако теперь, после взрыва, нужно было мастерить совсем другие приборы… и срочно.

Горожане провели всеобщее собрание. Не так, как раньше – в ратуше; теперь этого не требовалось. Бич продолжал поджаривать гамбургеры в «Хейвен-ленче», Нэнси Восс – сортировать марки на почте, Бобби Тремейн торчал под своим «Челленджером», прилаживая акваланг с обратной тягой, благодаря которому сможет покрывать семьдесят миль на одном галлоне топлива. Не бензиновая таблетка Бобби Андерсон, но все же. Ньют Беррингер, чертовски ясно понимавший, что времени почти не осталось, во всю мочь гнал к магазинчику Эплгейта. Неважно, кто где находился и чем занимался в это время, – все они были вместе, в сети безмолвных голосов – тех, что до смерти перепугали Рут.

Не прошло и сорока пяти минут после взрыва, как у Генри Эплгейта собрались человек семьдесят. С тех пор как заправка «Шелл» осталась практически без оборудования для ремонта и тюнинга, заведение Генри считалось самой крупной и солидно оснащенной мастерской в городе. Примерно два часа спустя Кристина Линдли, в свои семнадцать успевшая победить на четырнадцатом ежегодном конкурсе фотографов штата Мэн, вернулась из города перепуганная, запыхавшаяся (и возбужденная, если на то пошло) после поездки с Бобом Тремейном на скорости больше ста десяти миль. Когда Бобби как следует разгонял свой «додж», тот обращался в размытую желтую полосу над дорогой.