Томминокеры

Он допил бутылку и отбросил ее дрожащей рукой в сторону. А потом заснул неожиданно для себя, в лесу, в непосредственной близости от корабля.

И проспал всю ночь.

Утром возле него на земле лежали два зуба.

Это потому, что я спал слишком близко от корабля, — подумал он. Правда, был при этом и приятный момент: у него совсем не болела голова, хотя вчера он явно перебрал. Возможно, корабль способствует каким-то изменениям в атмосфере, например, перепадам давления.

Ему не хотелось оставлять свои зубы валяющимися на земле. Повинуясь внутреннему зову, он закопал из в землю и, сделав это, подумал: Ты ничего не добьешься, разыгрывая Гамлета, Гард. Если ты не примешь решения, причем не позже завтрашнего дня, то вскоре ничем не будешь отличаться от здешней братии.

Он оглянулся на корабль и подумал:

Мы все привязаны к нему, как куры к своему курятнику. Что же делать?

Как бы сам отвечая на свой вопрос, он направился в сторону дома.

Машина, на которой приехала Сисси, исчезла.

— Где ты был прошлой ночью? — спросила Гарднера Бобби.

— Спал в лесу.

— Ты что, и в самом деле так напился? — удивленно спросила Бобби. На ее лицо был густо нанесен грим. И на ней красовалась все та же грязная рубашка, которую она носила последние дни. Из ворота выглядывала тоненькая шейка.

— Не совсем так. Просто вдруг захотелось поспать на земле. Тем более что в последнее время комары совсем не донимают. Они улетели. Вместе с птицами. Вместе с пчелами. Все насекомые разлетелись, остались только такие дураки, как мы.

— Что произошло с тобой, Гард?

— Ты уже спрашивала меня об этом.

Бобби промолчала.

— Ты слушала по радио вчерашние новости? — Спрашивая, он отлично знал, что не слушала. Бобби не смотрела, не слушала и не думала ни о чем, кроме корабля. — Массовые убийства в Ливии. Война в Ливане. Американское движение за мир. Русские все чаще заговаривают о химическом оружии. Все мы до сих пор сидим на бомбе. С 1945 года мало что изменилось. Ты же изобрела эту штуку, которую прячешь в сарае, а теперь интересуешься, не изменил ли я своего мнения по поводу того, как ею пользоваться.

— А ты изменил?

— Нет. — Гарднер и сам не знал наверняка, ложь это или правда, но был рад, что Бобби не может прочитать его мысли.

Боже, думал в ужасе он, неужели так бывает всегда, когда сам становишься призраком? Неужели ты начинаешь при этом походить на уменьшенную копию атомной бомбы?

Бобби, держащая в руках какие-то инструменты, быстро оглянулась на Гарднера:

— Что?!

Я сказал, что пора заняться делом, лентяйка, — отчетливо подумал Гарднер, и выражение изумления на ее лице сменилось улыбкой.

— Ладно. Помоги мне.

Конечно, они не стали сразу же «людьми-невидимками». Они теряли волосы и зубы, их кожа истончалась и становилась прозрачной. Словом, происходило физическое «превращение».

Он вновь подумал: Встречайте нового хозяина. Встречайте так же, как встречали старого.

Бобби вновь вопросительно взглянула на него.

— Что ты сказал, Гард?

— Я сказал: «Пошли, хозяйка».

Мгновение помолчав, Бобби кивнула:

— Да, — сказала она. — Не будем терять время.

Они ехали на тракторе к месту раскопок.

— Твоя сестра уехала? — поинтересовался Гарднер.

— Верно, — ответила Бобби. — Она уехала.

Ты все еще не умеешь правдоподобно лгать, Бобби. И я думаю — я действительно думаю, — что я слышал ее стон. Перед тем как я ушел вчера в лес, я наверняка слышал ее стон. Что же нужно сделать, чтобы заставить такую железную кобылу, как Сисси, застонать? Насколько же плохо нужно было поступить по отношению к ней?

Мог быть только один ответ. Очень плохо.

— Она приехала, чтобы забрать меня домой, — задумчиво сказала Бобби.

— И раньше ей это удалось бы. Но теперь у нее не было никаких шансов.

Гарднер похолодел. Существует множество трактовок подобной реплики. Какая же из них верна?

— Я удивляюсь, как тебе удалось спровадить ее в первый же вечер, — сказал он. — Я считал, что Патриция Мак-Кадл ужасна, но по сравнению с твоей сестрой она — ангел во плоти.

— Я просто вышла к ней без грима. Когда она это увидела, то умчалась отсюда, как будто реактивный самолет. Это было весьма забавно.

Она рассказывала так образно, что история казалась похожей на правду. С учетом того, что это было совершенной неправдой.

Нет, — думал Гарднер. — Она никуда не уезжала. Интересно другое: ты убила ее, или она заперта сейчас в сарае вместе с Питером.

— Сколько должны продолжаться физические перемены, Бобби? — спросил он.

— Не очень долго, — ответила она, и Гарднер вновь подумал, что из нее получился неважный лжец. — Вот мы и приехали. Тормози.

На следующий вечер они рано закончили работу. Стояла жара, и никто не смог работать долго. Они вернулись в дом, без аппетита поели, размазывая большую часть еды по тарелкам, и, когда посуда была вымыта, Гарднер сказал, что хотел бы прогуляться.

— Да? — Бобби посмотрела на него одним из тех странных взглядов, которые он замечал у нее в последнее время. — Холодает. И, мне кажется, у тебя есть чем заняться.