Томминокеры

Мимо них на бешеной скорости пронесся старенький грузовичок-«пикап», обдав их облаком пыли. Когда гудение мотора перестало быть слышным, Бенту показалось, что Джинглс сказал:

— Я видел этот грузовик в Хейвене, Бент. Он был припаркован перед рестораном.

— Что-что?

Никакого ответа.

Он взглянул на Джинглса. Джинглс с расширенными от изумления глазами на побелевшем лице смотрел на него.

Бент вдруг подумал: Микроволновая связь? Телепатия?

Оттуда, куда умчался грузовик, на них надвигалось облако пыли.

— О Боже! Мне это не нравится! — прошептал Джинглс.

Бент шагнул вперед, держа палец на спуске автомата, и тут мир внезапно осветился ярко-зеленым светом.

5. РУФЬ МАК-КОСЛЕНД

Руфи Арлене Меррил Мак-Косленд исполнилось пятьдесят, но она выглядела лет на десять, а в хороший день и на пятнадцать моложе. Каждый в Хейвене сказал бы, что она была самым лучшим констеблем за все время существования города. Наверное потому, что ее муж командовал городской гвардией. А может, просто потому, что Руфь была Руфью. Так или иначе, Хейвену повезло, что она жила там. Она была строга, но справедлива. Она умела держать себя в руках. И она была совершенно бесстрашной.

Руфь родилась и выросла в Хейвене; она была правнучкой преподобного мистера Дональда Хартли, которому так не нравилось, что город переименовали. В 1955 году она окончила исторический факультет Мэнского университета, став третьей женщиной, обучавшейся на этом факультете за все время его существования, и сразу же после этого вышла замуж за Ральфа Мак-Косленда, закончившего факультет права. Это был высокий, сильный и по-настоящему хороший человек. Он мечтал командовать городской гвардией, потому что до этого ею командовал его отец. Руфь и Ральф любили друг друга.

Она легла в супружескую постель девственницей. Ее немного беспокоило это, но он был нежен, и она не ощутила почти никакого дискомфорта.

Они жили в огромном доме в старовикторианском стиле, состоящем из множества огромных комнат, образующих анфилады. Материально их брак был прекрасно обеспечен любящими родителями Руфи и Ральфа, и, казалось, не было никаких проблем для беспокойства.

Ральф ходил на службу, а Руфь некоторое время наслаждалась созданием семейного гнездышка, а потом увлеклась общественной деятельностью. Она упорядочила фонды местной библиотеки, активно участвовала в самых разных комитетах и фондах и даже возглавила хейвенское общество защиты животных.

Она без страха подходила к любой собаке или кошке, независимо от того, бродячие они или нет. Она не боялась заразиться никакими болезнями, а ее искреннее желание помочь почти всегда располагало к ней животных.

И лишь один раз ее укусила собака. Руфь пришла в дом человека по фамилии Моран. Хозяев дома не было. Собака бегала вокруг дома. Она завиляла хвостом, увидев входящую во двор Руфь, но, когда та протянула к собаке руку, внезапно вцепилась в нее зубами и отскочила, нацеливаясь на ногу. Руфь поторопилась покинуть двор Морана, на ходу перевязывая кровоточащую руку носовым платком. А потом…

Что бы вы сделали, если бы чья-то собака укусила вас? Пристрелили бы ее? Потребовали бы денежную компенсацию? Руфь поступила иначе. На следующий день она позвонила Морану, представилась, описала ситуацию и предложила ему… сделать добровольное пожертвование в фонд защиты животных. Мистер Моран начал возражать. Мистер Моран кричал. Мистер Моран осыпал Руфь всеми возможными оскорблениями, какие только мог изобрести. Руфь терпеливо выслушала его и спокойно сказала:

— Мистер Моран, как вы думаете, если мой адвокат передаст дело в суд, сумеет ли он доказать, что ваша собака кусала меня и раньше?

Тишина на противоположном конце линии.

— Кусала не менее двух раз?

Тишина.

— Или трех…

— Грязная сука, — с тоской в голосе выругался Моран.

— Что ж, — так же спокойно ответила Руфь, — не могу сказать, что беседа с вами доставила мне удовольствие, но все же надеюсь, что вы сделаете правильные выводы и последуете моему совету.

Мистер Моран сделал правильные выводы. Спустя неделю Руфь получила от него конверт в адрес фонда защиты животных. Внутри лежала записка и однодолларовая банкнота с большим пятном посредине, природу которого она не смогла определить. Записка гласила: «Этим я подтираю мою задницу, сука!»

Руфь взяла банкноту за уголок и отнесла в ванную. Там она окунула доллар в стиральный порошок, включила машину — и через две минуты достала из нее чистую, почти новую купюру. Прогладив ее утюгом, она положила ее в сейф, где лежали все средства фонда, и записала в канцелярскую книгу: «Б.Моран, добровольный взнос: 1 доллар».

Единственным, что омрачало ее жизнь, было отсутствие детей. После пяти лет бездетного супружества они с Ральфом обратились к специалистам. Их обследовали и сделали заключение, что они оба совершенно здоровы, посоветовав при этом не оставлять надежду.

Но Руфь так и не смогла забеременеть. Может быть, отсутствие детей и объясняло ее страсть к коллекционированию кукол. Может быть, таким образом в ней реализовывались материнские инстинкты, кто знает?