Томские трущобы

- Ты, как и остальные члены нашего союза, должен беспрекословно подчиняться моим распоряжениям. Это первое и главное. Согласен.

- Дальше что?

- Прибыль от всех операций, произведенных по моему указанию и плану должна делиться на четыре части: три мне и остальным членам шайки, которых ты и знать не должен, а четвертая часть тебе!

Егорин неодобрительно крякнул.

- Почто не поровну!

- Потому что слишком велики затраты на постановку организации вообще... Разве мало... Думаешь, стоит держать целую армию агентов везде и всюду! А без этого нельзя - этим создается наша независимость и сила!

- Так-то оно так...

- Много от тебя лично не потребуется: мне важны твои связи среди томских "фартовиков", а так же нужен человек, который мог бы в случае надобности заменить меня самого.

Последнее весьма польстило самолюбию Егорина. Он решительно протянул руку новому компаньону.

- Внакладе не будешь! Мы с тобой кое-что сделаем, будь уверен!

- Ну, коли так, то давай действовать начистоту: сбрось свою маску теперь ведь не святки!

Собеседник Егорина отрицательно махнул рукой.

- Это лишнее... Никто не должен видеть моего лица. Для тебя, как и для других членов организации, я остаюсь "человеком в маске"!

Егорин не возражал.

- Слушай, - властным тоном заговорил незнакомец, поднимаясь со своего стула, - лично меня ты, наверное, долго не увидишь. Я уезжаю из Томска. Тот, кто явится к тебе, передаст тебе вот эту карточку - член нашей организации. С ним ты можешь говорить открыто. Таким же путем и сообщу тебе и дальнейшие указания. Но помни одно: не вздумай кривить душой. Часу не проживешь!

Егорин взял протянутую карточку. Это был правильно обрезанный кусок картона, на котором чернел оттиск печати. Печать изображала череп с двумя скрещенными костями.

- Это что за штука? - удивился Егорин.

- Печать нашей шайки. Отныне ты член "шайки мертвой головы". Посмотри эту карточку на огонь...

Егорин последовал его совету, но сколько ни вертел карточку перед лампой, ничего особенного увидеть не мог.

- Ничего не вижу... - поднял он голову и... ахнул от изумления. Таинственный гость исчез также бесшумно и загадочно, как и появился. Егорин осмотрел наружные двери квартиры - они были заперты.

На кухне спали мертвым сном... Холодный пот выступил на лбу Егорина. Что это... Дьявольское наваждение!..

22. ТОРГОВЕЦ ЖИВЫМ ТОВАРОМ

Читатели, наверное, помнят неожиданный исход авантюры с похищением девушки. Тонко обдуманный план похищения был блистательно выполнен Сашкой Пройди-свет и его сообщниками. Сашка, скрепя сердце, должен был признать, что его одурачили. Когда первый порыв гнева уступил в нем место невольному восхищению перед находчивостью и энергией своей любовницы, он еще раз подтвердил ей, что девушка, которую предполагалось похитить, лично его, Пройди-света, нисколько не интересует и, что он действовал ради денег, в чаянии получить хорошее вознаграждение от того лица, которому предназначалась эта девушка... Катя, выслушав это объяснение и удовлетворившись им, не расспрашивала ничего более... Ревность, вспыхнувшая в ее душе под влиянием подозрений улеглась на время и Катя, вполне успокоившись, дала своему любовнику торжественное обещание не мучить его вздорными предположениями... Роман Кати с Александром тянулся уже более года. Холодная эгоистичная натура бывшей этуали, сосланной в Сибирь по прикосновенности к делу об отравлении одного московского фабриканта, была побеждена тем особенным обаянием, которое производил Александр на окружающих.

Катя, встретив его однажды в пьяной обстановке "тетенькиной гостиной" среди веселой компании "блатных" ребят, запивающих большой "фарт", привязалась к нему всей душой... Частые и тайные исчезновения Александра с томского горизонта, почти легендарная слава о его "подвигах" - все это убеждало Катю, что ее возлюбленный играет выдающуюся роль среди героев темного мира. Александр, несмотря на ее просьбы, ничего не рассказывал о своем прошлом, не посвящал ее в свои планы и, вообще, держался замкнуто, что крайне огорчало Катю. Она не могла не понимать, что в сущности Александр ее нисколько не любит и приходит к ней только тогда, когда видит в этом необходимость.

- Горе мне и ему, - часто думала она, - если я уверюсь в том, что он любит другую... Там на стороне, пусть балуется, все мужчины таковы! Но серьезного увлечения кем-либо, кроме меня, я не потерплю...