Томские трущобы

В зале за круглым преддиванным столом шла игра в носки. Играли трое: низенький приземистый парень с толстым придурковатым лицом, с торчащими кверху вихрами огненно-рыжих волос, одетый в потертый пиджак, очевидно с чужого плеча, и гарусную рубаху навыпуск из-под жилетки, украшенной ярко начищенной медной цепочкой. Звали его Тихоном, но все обитатели двора, а также и "племянницы" в минуты раздражения, забывали его имя и величали Тишку - "губошлепом". Здесь, в этой квартире, он исполнял роль официанта и, вместе с тем, "вышибалы".

Партнерами его по игре были две девицы: высокая, красиво сложенная полька с довольно свежим лицом, недавно попавшая в число орлихиных "племянниц", и юркая шатенка Соня, с бойко очерченным профилем бледного от обильно наложенной пудры, мальчишески задорного лица.

Среди постоянных клиентов Орлихи Соня носила кличку "сорванца". Прозвище это, как нельзя лучше соответствовало ее живому веселому характеру и гибкой грациозной фигуре, полной огня и движения.

- Ну, сдавай, Тиша... Опять тебя по носу шлепать будем! - весело вскрикнула Соня, собирая старые засаленные карты.

- Вы, девки, никак мухлюете, - пробубнил угрюмо Тихон, сопя носом...

В этот вечер он проиграл подряд десять партий.

- Эко - выкхал, парень-то! Мухлюете! Новое дело! - горячо запротестовала Соня. - Сдавай, сдавай - нечего лясы точить.

- Да ладно, поспеешь на тот свет, там кабаков нет! - спокойно отозвался Тихон, тасуя карты.

- Накося - вини козыри!

Игра продолжалась.

- О-хо-хо, что-то меня в сон клонит, - сладко позевнула Соня.

Тихон мельком взглянул в стенные часы.

- Третий в начале... И то бы спать пора. Сегодня гляди никого уже не будет!

- Двадцатого, гляди, к тебе Сонька, твой хахаль придет.

- Делов-то мне с ним! Золото, подумаешь, какое! Прошлый раз, просила, просила, насилу рубль на помаду выклянчила! - пренебрежительно тряхнула головой Соня.

- Это тот - телеграфист? - спросила Бронися (так звали вторую девушку).

- Да... Ну-ка, Тиша, клади свою даму козырную, нечего тебе ее прятать.

- И то верно, надо класть, - огорченно пробормотал Тихон, тупо уставившись в свои карты. Нос его уже зудился, предчувствуя неизбежный проигрыш. Девицы еле сдерживали смех, перемигивались между собой и ловким манером обставляли плохо соображающего игрока.

- Ну вас к черту! Не буду я больше играть! - рассердился Тихон, проиграв в одиннадцатый раз и стоически приняв следующую порцию шлепков.

- Да и то, господа, надоело, - согласилась Бронися, - я лучше прилягу здесь на диване - подремлю!

- Убавь огня-то, Тихон. Что зря гореть лампе! - распорядилась Соня, выходя из-за стола и поправляя прическу, - пойду и я подремлю немного... Ежели, кто застучится, так вы меня разбудите, девки.

Тихон вышел из залы, неистово зевая и почесывая спину...

Бронися осторожно, чтобы не измять прически, легла на диван и закрылась шалью.

- Беда, спать хочется, - вяло, полусонным голосом говорила она, - так и морит, так и морит...

Соня молча расхаживала по полутемному залу, мурлыкала что-то себе под нос, пристукивала каблучком модных ботинок - "венгерок".

- А ты бы покурила. Табак сон разгоняет! - мимоходом бросила она подруге.

- Езус Мария! Чтобы я курила! - с негодованием повернулась к ней полька.

- Погоди, дай срок - не сбей с ног, будешь и ты курить! Научишься, милая моя! - насмешливо протянула Соня. - Я бы вот рада покурить, да папирос нет. Стой, не спросить ли мне, на самом деле, у Катерины - у ней есть наверняка!

- Спит она, кажется. Не разбудишь теперь, - сонно отозвалась Бронися, натягивая шаль на голову.

Соня подошла к одной из дверей, выходящих в залу, и дернула ее за скобку. Дверь была заперта.

- Спишь, Катя?

- Нет, не сплю. Чего надо? - раздался за дверью не особенно доброжелательный голос.

- Это - я, Соня. Отвори, Катя! Смерть курить хочется, а табак у меня весь вышел.

- Сейчас... Погоди, только туфли надену!

Дверь была отперта и Соня проскользнула в комнату. Катя, полураздетая, с распущенными волосами, заспанная, с недовольным выражением лица, сидела на кровати и раскуривала папироску. Несмотря на беспорядок, царивший в комнате, можно было сразу определить, что здесь живет особа, пользующаяся вниманием хозяйки и гостей. По размерам Катина комната была гораздо больше, чем комнаты остальных девиц: кроме большой кровати, скрывающейся под розовым пологом и туалетного столика, сплошь засыпанного безделушками и фотографическими карточками, здесь стоял крупный стол и два мягких кресла, на которых валялись теперь небрежно брошенные корсет и юбки... Стены комнаты оклеены розовыми обоями, испещрены веерами, открытками, фотографиями. С потолка спускался небольшой розовый фонарик.

- Долго же я спала, однако! - заметила Катя, вынимая из изящного, отделанного плюшем чехла, висящего над изголовьем кровати, свои золотые часики. - Что, был кто-нибудь из гостей? - спросила она, вновь укладываясь в постель и пряча свои обнаженные ноги под теплое пушистое одеяло.

- Ни души! - мотнула головой Соня, с наслаждением затягиваясь папироской. - Словом сказать - без почина мы сегодня!