Томские трущобы

- Неужели без этого дело обойдется! - завопил Полубаринов, которого окончательно начало развозить в темной и теплой атмосфере зала. - Давай нам, брат Тихон, бутылку коньяку, лимонада, рябиновой для женского полу!

- Какого коньяку прикажете? "Ласточку" или "три звездочки", - спросил Тишка, высовываясь из-за двери.

- Жарь "ласточку"! Смотри, чтобы лимонад холодный! - крикнул вдогонку ему Иван Семенович.

- Сей момент! Как живо, так сейчас!

- А что Катя не выходит, занята она разве? - вполголоса спросил Иван Семенович, обращаясь к хозяйке.

- Сейчас она выйдет, одевается... - поспешила ответить Бронися.

- Что, Ваня, присушила тебя, видать, эта краля? Говори по совести! рассмеялся Полубаринов. - Вот, брат Федя, - продолжал он, обращаясь к шурину, - смотри, да на ус мотай какие здесь девицы-то пронзительные - не вашим деревенским чета! Раз взглянешь - век чахнуть будешь!

Федя смущенно краснел, мигал и готов был провалиться на месте. Прямо против него сидела Бронися и все время обдавала его ласковым, как бы ободряющим взглядом. Ей очень нравился этот краснощекий, скромный мальчик...

- Гостей-то сколько! Вот неожиданная радость! - раздался спокойный, слегка насмешливый голос Кати. Она стояла на пороге залы и щурила свои подведенные глаза от яркого света лампы.

- Екатерина Михайловна, наше наиглубокое уважающее почтение! расшаркался с преувеличенной вежливостью Иван Семенович. - Не ждали этих гостей и не звали!

Катя протянула ему руку и, стараясь быть любезной, заметила:

- Тем более приятно видеть вас... А ждать... разумеется, где же я могла: вы ведь теперь человек женатый.

Кочеров обескураженно махнул рукой.

- Эк ведь вам моя женитьба сдалась!

Катя слегка улыбнулась.

- Ну, да уж ладно! Чего там толковать. Приехали - так угощайте публику. Гость вы у нас редкий!

Кочеров с нескрываемым восторгом смотрел на стройную гибкую фигуру Кати, одетой в розовый изящный пеньюар, как нельзя более идущий к ее полуобнаженной шее и золотистым волосом, схваченным японским узлом.

- Гриша, откупоривай бутылки. Тихон, тащи стаканы!

- Гулять, так гулять!

- Вот это по-нашему! Гулять, так гулять! - подхватила Катя, садясь рядом с Иваном Семеновичем.

Гриша Полубаринов принял на себя роль слуги: он старательно вытер салфеткой принесенные Тихоном стаканы, аккуратно разложил на тарелке фрукты и, подмигнув компании, произнес торжественным тоном:

- Смотри, ребята в оба в полтора не мода! Пробка - в потолок, в стакане - кипяток!

С этими словами он откупорил первую бутылку шампанского. Пробка, после того, как была подрезана проволока действительно взвилась кверху и золотистая влага запенилась в стаканах.

- Катерина Михайловна! Ваше драгоценное здоровье! - галантно заявил Кочеров, поднимая свой стакан. - Вы, вот все смеетесь надо мной, как над женатым человеком, а если бы знали, для чего я женился, вернее, для кого, тогда бы вы, пожалуй, переменили бы гнев на милость! полушутливо-полусерьезно заговорил Иван Семенович, когда налитые стаканы были опорожнены и настроение собеседников было уже несколько приподнято.

- Ах, Иван Семенович, что вы не знаете, что для меня все равно женаты вы или холосты: замуж за вас я не собиралась, а приятного гостя я вижу в вас даже и теперь, когда вы стали человеком семейным, - шаловливым тоном отозвалась Катя, задорно протягивая свои красивые ручки Кочерову.

- Федя! Что же ты, братец, приуныл, - обратился к мальчику Кочеров, видя, что тот, смущаемый пристальным взглядом Брониславы, совершенно пал духом.

- Хи-хи-хи, что это вы молодого-то человека совершенно в смущение привели! Он у нас точно красная девица сидит и воды не замутит, рассмеялась Соня.

Федя вспыхнул, точно маков цвет, и смущенно пробормотал:

- Я пью, Иван Семенович... С непривычки-то оно немножко... В голове зашумело.

Он виновато улыбнулся. Полубаринов встал во весь свой гигантский рост. Стукнул тяжелой ладонью по столу и, дико вращая белками воспаленных глаз, крикнул:

- Пей, Федька, а не кочевряжься! Ежели ты теперича против нас какое слово можешь сказать - в порошок сотру.

Иван Семенович примирительно заметил:

- Ну, ну, ладно, разошелся черт стоеросовый, совсем напугал парнишку-то.

- Ты, Федя, - обратился он к мальчику, - не смотри на своего шурина, пей себе помаленьку, сколько можешь, к девицам вот присматривайся. Вишь вот, - кивнул он головой на Бронисю. - Польская принцесса на тебя глаза выпучила. Больно ты ей по виду пришелся - крупчатый, румяный.

Бронися в свою очередь покраснела насколько ей позволяла пудра наложенная на лицо, и тихо прошептала:

- Ах, какой вы насмешник!

На столе появился коньяк и лимонад. Было выпито еще и еще. Тишка, в воздание его заслуг был награжден громадным стаканом коньяку.

- Катерина Михайловна! Могу я вас просить, - обратился Кочеров к Кате.

- Что такое, - обернулась она к нему.

- Спойте, Христа ради! Гитару мне позвольте, я подыгрывать вам буду.

- А что спеть?

- "Очи черные", - предложил Полубаринов.

- Нет! Это не пойдет! Лучше - "не брани меня, родная" спойте, Катя!

Катя повела плечами и уронила безразличным голосом: