Томские трущобы

Квартира эта принадлежала интендантскому офицеру. Егорин был у него раньше раза два с предложением продать мясо и фураж, так что вполне изучил расположение комнат. Остановившись в темноте, Егорин, осторожно шагая, пробрался к двери, ведущей из спальни в соседнюю комнату. Здесь, как ему было известно, стоял большой диван, под которым он намеревался спрятаться.

Проделав маленькую репетицию с целью, убедиться, может ли он остаться незаметным в своей засаде, Егорин вернулся в спальню и сел на подоконник…

Тишина, царящая в комнате, нарушалась только мерными стуками часов.

Егорин смотрел в окно и ждал условного сигнала. Время тянулось для него медленно и разные предположения теснились в его голове…

— А-а-а! — раздался вдруг по квартире какой-то дикий крик…

20. Крик среди ночи

Как ни были крепки нервы Егорина, этот крик, неожиданный, странный и прерывающийся, заставил его вздрогнуть и схватиться за револьвер. Сердце его застучало испуганно, заглушая, как ему казалось, удары будильника.

Что это за чертовщина? — подумал Егорин, осторожно подходя к двери спальни.

Крик не повторился больше. Его сменили глухие сдавленные стоны, несшиеся откуда-то из глубины квартиры. Похоже было, что кого-то душили.

Егорин постоял еще несколько минут, напряженно прислушиваясь и, наконец, сообразил в чем дело.

Денщик это кричит спросонья! — подумал он, облегченно вздыхая. Дверь-то в кухню, должно быть не заперта. Черт бы его побрал, напугал важно! Домовой его что ли душит наверное, пьян парень! Что-ж, это мне на руку.

Успокоив себя этим соображением, Егорин вернулся к своему наблюдательному посту — к окну.

Только бы Ванька не сплоховал! — размышлял он, прислоняясь к косяку окна. — Проглядит, пожалуй, и тогда все дело испортит. Эх!.. Не надо мне было поить его сегодня!.. Ну, да авось, кривая вывезет! Жаль, ежели нового случая придется искать… Вот, кабы это дельце, да сообща нам с атаманом обделать, можно бы и без Ваньки обойтись.

Надо сказать, что задуманное Егориным предприятие, для выполнения которого он пригласил себе в помощники Кочерова, принадлежало его единоличной инициативе. За последнее время он не имел никаких сообщений от таинственной организации: не встречался ни с кем из ее членов.

До чуткого уха Егорина донеслись с ближайшей церкви резкие металлические звуки. Было два часа.

Чего это он так долго! — недоумевал Егорин, прислушиваясь к бою часов. — Концерт давно кончился… Разве пошел еще куда-нибудь. В гостиницу, например, да Ванька за ним поперся… Вещь возможная! И как это мне раньше в голову не пришло. Уходить теперь впору! Скоро светло будет…

Хорошо еще, что ночь темная, тучи ходят…

Егорин озлобленно засопел носом, проклиная в душе и свою недальновидность и глупость Кочерова. Неудача задуманного дела казалась очевидной, по крайней мере, на сегодня. Егорин, скрепя сердце, намерен был уже убраться из квартиры, поняв бесцельность своего ожидания, как вдруг за окном, в темноте ночи, ярко и неожиданно вспыхнул огонек спички. Кто-то не спеша закуривал папиросу, остановясь прямо против окна, у которого сидел Егорин.

— Что это? Сигнал? — даже не поверил себе в первую минуту Егорин.

Но почти тотчас же раздался по квартире дребезжащий звонок. Не оставалось сомнений, что хозяин квартиры возвратился и, что нужно было Егорину.

Лишь только раздался звонок, Егорин поспешил занять свою позицию под диваном, в комнате, смежной со спальней.

Ну, выноси, кривая! — подумал он, располагаясь в своем убежище, так, чтобы было видно комнату и было удобно вылезти, не производя шума. Около пяти минут трещал звонок, пока, наконец, заспанный денщик не отворил дверь. До Егорина донеслись звуки сердитого мужского голоса. Очевидно, барин делал денщику выговор за его слишком крепкий сон.

— Опять пьян, как сапожник, — ясно разобрал Егорин слова, доносившиеся из прихожей…

Далее послышался звон шпор и тяжелые шаги. В спальню вошли. Слышно было. Как чиркали спички и как вполголоса ворчал что-то хозяин. Узкая полоска света легла на ковер комнаты, вырываясь из-за двери спальни, которая осталась неплотно затворенной.

Егорин лежал под диваном, сдерживая дыхание и тревожно прислушиваясь ко всем звукам, доносившимся из спальни.

— Раздевается, — прислушался Егорин, — сапоги сбросил, кровать заскрипела — ложится стало быть. Так и есть — лампу погасил! Эх, кабы заснул поскорее!

В квартире опять стало тихо и темно. Виски у Егорина мучительно стучали, лежать ему под диваном было тесно и неудобно… Кровь приливала к голове и вызывала шум в ушах время тянулось с тягостной медлительностью.

— Э, нечего больше ждать! — решил Егорин, покидая свою засаду. — Спит теперь наверно!