Тони Валентайн

Этот разговор повторялся много раз. Мейбл собиралась завести собаку, когда будет готова. Она чмокнула его в щеку.

— Спасибо за веселый вечер.

— Не за что. Слушай, у меня к тебе предложение.

— Какое?

— Не хочешь поработать на меня? Мне нужен человек, который будет отвечать на звонки и служить буфером для клиентов. Может, даже с некоторыми расследованиями мне поможешь.

Мейбл молчала. Тони ей нравился, и она чувствовала, что нравится ему. Но он жил в другом мире, в который ей, скорее всего, не вписаться.

— Но я ничего не знаю ни про казино, ни про способы обмана.

— Зато ты прекрасно разбираешься в людях. А это уже полдела, когда работаешь с жульем. Основам я тебя научу. Тебе понравится.

— Думаешь?

— Уверен.

У него все выглядело легко. Если Тони и донес до нее какую-то мысль, так только ту, что шулеры не похожи на других преступников. Они пользуются замысловатыми ухищрениями, камерами и потайными компьютерами, чтобы совершать свои преступления. Они умны. И чтобы поймать их, нужно быть еще умнее.

— Может, у тебя найдется что почитать? Чтобы мне не выставить себя идиоткой, отвечая по телефону.

— Да у меня целая библиотека.

— И ты обещаешь помочь мне разобраться в деталях?

— Обещаю.

Мейбл колебалась. Валентайн улыбнулся. Он и впрямь сделает так, что ей это дело придется по душе, подумала она. И еще раз поцеловала Тони в щеку.

— Звучит заманчиво, — ответила Мейбл.

Валентайн опускался в кресло в своей гостиной, когда зазвонил телефон. Он никогда не снимал трубку, предпочитая, чтобы звонящий оставил сообщение на голосовой почте. В этом Тони находил одно из величайших преимуществ работы на самого себя.

Звонок умолк. Он подождал с минуту, затем набрал номер голосовой почты. Сообщение оказалось от Дойла Фланагана, его бывшего напарника из Атлантик-Сити. Он набрал номер сотового Дойла и поймал друга на выходе из автокафе «Макдоналдс».

— Ты что, домой вообще не заходишь?

Дойл ушел на покой из полиции через полгода после Валентайна. Поняв, что на пенсию не проживешь, стал работать частным детективом.

— Хотел бы, да не получается. Ты успел взглянуть на пленку ночного наблюдения?

— Само собой.

— Э, да что ж такое, — возмутился Дойл.

— Что случилось?

— Эта сука меня обсчитала.

Валентайн слушал, как Дойл возвращается к окошку и спорит с кассиром из-за двадцати пяти центов, пока его гамбургер остывает. Пленка Дойла еще стояла в видеомагнитофоне Валентайна, он поднял пульт и нажал на воспроизведение.

Запись была сделана в «Бомбее», крупнейшем казино Атлантик-Сити. Его раздражало, что Комиссия по игорному бизнесу Нью-Джерси позволяет своим казино не хранить старые видеозаписи и делать новые поверх них. Из-за этого изображение получается нечетким, и глаза устают от напряжения.

На пленке из «Бомбея» он увидел шесть человек, сидящих за столом для блэкджека. Подозреваемому (Дойл в записке назвал его Европейцем) было под сорок, его волосы торчали во все стороны словно наэлектризованные. Европеец выигрывал по-крупному и явно нервничал, давая основания предположить, что играет он нечестно.

— Думаешь, он жульничает? — спросил Дойл.

— Ну уж ведет он себя точно, как будто у него рыльце в пушку, — ответил Валентайн.

— Потеет, да?

— Как шлюха в церкви.

Дойл уронил телефон. Подняв, он сказал:

— Я уже столько мобильников расколошматил, что Лидди в конце концов купила мне новый из нержавейки. Как думаешь, что этот тип делает?

— Есть парочка гипотез.

— Смерть как хочется прищучить гада, — заметил Дойл.

Напарник поддразнивал его. Валентайн посмотрел еще несколько конов. Дойл подпевал песне, которую передавали по радио. «Ниссовый мед» Вана Моррисона[43].

— Все ясно, — заключил Валентайн.

— И что он делает? — заинтересовался Дойл.

— Я наблюдал, как он играет по своим ставкам. Если ставит много, то очень уверенно. Так — р-раз, и деньги у меня в кармане. Он знает, что выиграет эту сдачу.

— Откуда же?

— У него за столом сообщник, который метит старшие карты, — объяснял Валентайн. — Европеец на первом месте по ходу игры, стало быть, верхняя карта для каждого кона — его первая карта. Стоит ему увидеть меченую начальную карту сверху, он ставит много.

— Но он же не знает, какой будет его вторая карта, — возразил Дойл.

— Не знает, поэтому время от времени может проигрывать. Но по итогам вечера он все равно в плюсе.

— И кто же метит карты?

Валентайн обвел глазами остальных пятерых за столом. Метить карты в Нью-Джерси — уголовное преступление, наказуемое четырьмя с половиной годами тюрьмы. Его взгляд остановился на без конца курящей красотке, напомнившей ему Одри Хепберн в молодости.

— Дама на третьем месте, — определил Валентайн. — Напряжена слишком.

— Ты гений, — ответил Дойл.

— На сколько «Бомбей» уже попал с этими жуликами?

— На шесть миллионов.

— Да ладно, я серьезно.