Тони Валентайн

Нола прижала руку ко рту, удивление на ее лице казалось вполне искренним. К ним подошла надзирательница, здоровенная бабища, похожая на шар боулинга.

— Пожалуйста, — обратился к ней Андерман, — мне нужно еще пару минут поговорить с моей клиенткой.

Женщина осклабилась:

— Тогда перестаньте использовать меня как аргумент, мистер.

— Ни в коем случае, мадам, — ответил Андерман.

Надзирательница вернулась на свой наблюдательный пост.

— Вот ублюдок! — выругалась Нола. — Он меня использовал.

— Вы хотите сказать, что Фонтана намеренно вас подставил? — прошептал Андерман, снова придвинувшись к перегородке.

Нола яростно закивала.

— И вы до сих пор этого не понимали?

— Нет, пока вы мне не сказали.

— Как давно вы его знаете?

— Слишком давно.

— То есть?

— Чуть ли не с детства.

— У вас были отношения?

— Простите?

— Я имею в виду: вы его любили?

Нола усмехнулась, и в этом ее горьком смехе слышался отзвук давней истории любви и предательства. Потом вытащила из кармана грязный носовой платок и решительно высморкалась.

— Были ли у нас «отношения»? — спросила она, передразнивая адвоката. — Черт побери, мистер Андерман, я была замужем за этим сукиным сыном.

Глава 14

В то дождливое субботнее утро, когда в католической церкви в южной части Бронкса состоялось ее венчание, Ноле Бриггс едва исполнилось семнадцать. Поначалу отец Мерфи отказывался выполнить обряд — он говорил, что они еще дети, а детей не венчают, — однако, когда Сонни сунул ему стодолларовую бумажку, переменил свое мнение и скрепил их священными узами брака. Вечными узами.

— Жаль, что мне надо уехать, — говорил Сонни, когда они вышли из церкви. — Ты ведь это понимаешь, да?

— Да, — отвечала Нола. — Понимаю.

— Ужасно, что так все получилось, — сказал он.

— Мне тоже обидно.

— Но я вернусь к тебе. Обещаю. Обязательно вернусь.

— Перестань твердить это снова и снова.

Нола безостановочно крутила золотое колечко на левой руке.

Дождь поливал вовсю. Она мечтала, что будет выходить замуж под мелодию песни из «Звуков музыки», а вместо этого дождь выстукивал основную тему из фильма «В порту»[24]. Сонни набросил ей на плечи свою кожаную куртку. Она закрыла глаза, и Сонни поцеловал ее в губы: если бы только этот миг длился вечно!

Но поцелуй был грубо прерван автомобильным гудком. На другой стороне улицы стоял ржавый «Линкольн», за рулем которого сидел отец Сонни — Элвис Фонтана, владелец «Бильярдного зала Элвиса». Он строил грозные рожи и показывал на часы: пора!

— Я буду звонить тебе каждый день, и письма писать тоже буду, — обещал Сонни, отчаянно обнимая Нолу. — Клянусь. Каждый день.

— Ну как же, будешь…

— Не говори так… Разве я бы женился на тебе, если б думал иначе?

— Почему твой отец не уладит эту историю? — допытывалась она со слезами на глазах. — Почему он просто не извинится и не вернет деньги?

— Ты не понимаешь, — сказал Сонни. — Он не просто взял деньги — он жульничал, чтобы их выиграть.

— Ну и что? — не понимала Нола. — Разве это повод, чтобы убивать человека?

— Для этих людей — повод, — сказал Сонни.

Элвис Фонтана развернулся, подогнал «Линкольн» к тротуару и снова нажал на гудок. Нола поняла, что если станет еще удерживать Сонни, его отца прямо здесь хватит удар.

— До свиданья, — сказал Сонни. — Я скоро тебе позвоню.

Они поцеловались в последний раз. Его губы, такие нежные и мягкие… Сонни сбежал по церковным ступенькам и прыгнул в машину. Папаша нажал на газ.

— Я тебя люблю! — прокричал Сонни в последний раз, и машина скрылась за поворотом.

Ноле стало ужасно холодно, и она обхватила себя за плечи, чтобы согреться. Отец Мерфи говорил о любви и дружбе, о терпении и обо всем том, что составляет суть настоящего брака. И Нола расплакалась, зная, что все эти слова — ложь.

— А на следующей неделе у меня случился выкидыш, — сказала Нола, смяв в пепельнице сигарету: вот так окончилась ее история.

— И вы с тех пор ничего о Сонни не слышали?

— Нет.

В душной комнате для допросов, расположенной в подвале управления полиции Лас-Вегаса, повисла тишина. Нола неловко повернулась на своем жестком стуле. Андерман закурил новую сигарету и вставил ее в дрожащие губы своей клиентки. Лонго, который вел допрос, взглянул на стоявших здесь же Валентайна, свежевыбритого Билла Хиггинса и Сэмми Манна. Из-за двухстороннего зеркала за допросом наблюдали Уайли и Ник Никокрополис.

— Нет, не так! — встрепенулась Нола Бриггс. — Я получила несколько открыток — из самых разных мест: Майами, Атланта, Миртл-Бич… А потом и открытки перестали приходить. Ни словечка за двадцать лет.

Она затянулась, а потом яростно смяла и эту сигарету и продолжала мять, мять ее в пепельнице, хотя она давно погасла. Это был жест человека, вымотанного до безумия, и Валентайн тревожно взглянул на нее, потом перевел взгляд на адвоката. Андерман хранил невозмутимое выражение опытного игрока в покер — за все время допроса он не произнес ни слова.

— А как Сонни вас отыскал? — спросил Лонго.

— Это не он, — ответила Нола, — я сама его нашла.

— Объяснитесь.

Вдруг в допрос вмешался Сэмми Манн:

— Вот, значит, как! Ты затаила злобу на Ника и потому решила отыскать Сонни Фонтану.