Тони Валентайн

На обратном пути к «Акрополю» Нола молчала. Положив голову Нику на колени, она тихонечко плакала — классический образ расстроенной Дамочки. Она была более миленькой, чем Никовы жены, — с более четкими и чистыми чертами. Валентайна так и подмывало спросить у нее, кто же из трех крупных шулеров, орудовавших в данный момент в казино, — Фонтэйн, но он решил подождать, пока они доберутся до места: когда он станет задавать вопросы, ему потребуется яркий свет, чтобы хорошо видеть ее глаза.

Валентайн вошел в «Акрополь». Ник приказал выскочившему швейцару принести инвалидное кресло, и они все вместе торжественно вкатили Нолу внутрь.

В казино творилось сущее столпотворение. Парни в майках и кроссовках ставили, как настоящие крупные игроки. Бросок костей — и десятки тысяч долларов переходят от казино к игрокам и обратно. Сумасшедший дом, в котором даже санитары — безумцы… В воздухе витала простая мысль: «Холифилд победил вопреки всему. Так почему я тоже не могу стать победителем?»

Служебным лифтом они поднялись в комнату видеонаблюдения, где тоже царило безумие, но уже другого рода. За консолью с экранами сидело пятеро мужчин, все они беспрестанно что-то говорили в свои рации, пытаясь держать под контролем происходящее в зале.

Уайли, без галстука, нервно прихлебывал из кружки кофе.

— Привет, босс, — буркнул он.

— Ну и кто там меня обдирает? — спросил Ник.

Уайли ткнул в экран слева от себя:

— Подозреваемый номер один — австралиец по имени Мартини. Когда-то останавливался в «Мираже». Как-то раз вызвал к себе в номер три десятка проституток. Заставил их всех по очереди раздеваться и танцевать перед ним. Ту, что ему больше всех понравилась, оставил на ночь, остальных отправил, заплатив каждой по три сотни. Администрация «Миража» попросила его вон.

— А ты впустил, — съязвил Ник.

— Его доллары такие же зеленые, как и у всех прочих.

Валентайн пристально вглядывался в экран. У Мартини была бритая голова и по золотой серьге в каждом ухе. А еще у него был здоровенный нос. Он играл в блэкджек по-крупному и выигрывал.

— И сколько мы ему уже проиграли? — спросил Ник.

— Шестьдесят тысяч.

Уайли показал на экран справа:

— Подозреваемый номер два, Джои Джозеф. Именует себя королем пиццы Лос-Анджелеса. Потребовал, чтобы мы сняли ограничения по этому столу, и после этого принялся нас колоть.

Скривившись, Ник осведомился:

— Сколько?

— Уже сто тысяч, — ответил Уайли. — Он совершенно ненормальный. Я пытался с ним поговорить, так он послал меня куда подальше.

Валентайн присмотрелся к Джои Джозефу. На короле пиццы были темные очки и дешевый парик. На подбородке у него виднелась ямочка — совсем как у Фонтэйна, и в том, как он стучал кулаком по столу, что-то показалось Валентайну знакомым.

— Имени подозреваемого номер три мы не знаем. Утверждает, что он нефтяник из Техаса, — продолжал Уайли, показывая на человека в ковбойском прикиде и галстуке-шнурке. — Появился около часа назад.

— А этот сколько? — рявкнул Ник.

— Восемьдесят штук.

— Ты меня убиваешь! — взвыл хозяин казино.

— А что вы мне прикажете делать? Ни один на Фонтэйна не похож.

Валентайн наблюдал за техасцем. Того же возраста, что и двое предыдущих, тоже играет в блэкджек. И тоже много ставит и много выигрывает. А потом он заметил кое-что еще. Дилеры за всеми тремя столами были женщины, молодые, хорошенькие. И все они мило болтали с клиентами, которые обыгрывали их вчистую!

Великолепно, просто великолепно! Афера на грани гениальности! Он наклонился к сидевшей в инвалидном кресле Ноле:

— Слушайте меня, и очень внимательно. Даю вам шанс выйти из этой истории. Я знаю, что происходит, и, думаю, вы тоже знаете. Помогите нам, и у вас появится шанс избежать тюрьмы.

Ник и Уайли вытаращили на него глаза. Нола посмотрела сначала на них, потом на Валентайна. Суровый свет флуоресцентных ламп лишил ее лицо всякой привлекательности.

— Хорошо, — пробормотала она.

— Мартини, Джозеф и техасец — одна команда, не так ли?

— Угу.

— И все они научились читать язык тела трех разных дилеров, совсем так, как Фонтэйн научился понимать вас. А эти девушки — ваши хорошие знакомые, и вы подсказали Фонтэйну, что их может привлечь: ковбойский прикид, иностранный акцент и все такое прочее.

— Все так, — тихо признала она.

— Фонтэйн избил вас — с вашего, естественно, согласия, и отвез в мотель в надежде, что таким образом удержит нас подальше от казино. Он ведь как рассчитал? Сэмми — в больнице, мы — на другом конце города, так что помешать ему никто не сможет.

— Прямо в точку, — сказала Нола.

— И кто же из них Фонтэйн?

— Австралиец.

Валентайн был поражен: он бы поставил на короля пиццы. Почувствовав его недоверие, Нола пояснила:

— Он сунул в каждую ноздрю по пластиковой трубочке, отчего нос стал казаться толще.

Валентайн обратился к Нику:

— Ну что, этого вам достаточно?

Ник склонился к Ноле, лицо его было искажено гримасой такого горя, которое может принести лишь разбитая любовь:

— Значит, ты меня больше не любишь?

Нола заплакала:

— Я любила. Действительно любила.

— А теперь вот нет?