Тонкая красная линия

Первый лейтенант Бэнд не одобрял тот способ, каким его начальник решил вопрос о рейде за оружием. Бэнд был высокий, сутулый, тощий учитель средней школы, окончивший офицерскую школу. Бэнд считал, что знает воинскую службу. Если взялся командовать ротой, надо командовать. Нельзя создавать впечатление, что позволяешь подчиненным влиять на твои решения. Только не допуская этого, можно командовать правильно. И только командуя, можно поощрять и развивать крепкие и тесные служебные связи истинного товарищества, которые должны существовать между теми людьми, с кем придется делить невзгоды и потрясения войны, и которые являются величайшей ценностью в боевой обстановке. Всякая другая политика ведет не к единству, а к расколу. А ведь именно это единство и отличает людей от животных.

Бэнд понимал таинственную силу глубокой мужской дружбы, существующей в бою между людьми, делящими муки и смерть, страх и скорбь, но также и счастье, счастье не щадить усилий, счастье воевать рядом с другом. Бэнд не знал, откуда приходит эта крепкая мужская дружба, что именно ее порождает, но знал, что она существует. И порой он чувствовал, что солдаты его подразделения ближе ему, чем собственная жена.

Но Бэнд понимал, что нельзя добиться близости так, как это пытается сделать Стейн: давая волю подчиненным и позволяя им поступать по-своему. Подчиненные должны знать свое место. Надо им прямо разъяснить, что разрешается и что не разрешается. Если Стейн хотел, чтобы Калп участвовал в рейде, надо было сразу так и сказать, а не позволить уговорить себя, а в противном случае он должен был отказать и твердо стоять на своем. Надо было также осадить этого нахального Уэлша и заставить его повиноваться, и сделать это давно.

Однако Бэнд ничего не сказал. Не его дело вмешиваться, особенно в присутствии младших офицеров и сержантов. Он только скромно попросил дать ему один из автоматов, зная, что Стейн ему не откажет, и Стейн согласился.

Поскольку два автомата были закреплены за командованием роты, оставалось четыре. Было решено распределить их заранее, чтобы в дальнейшем избежать споров. Один, разумеется, достался Калпу. Дейл, который предусмотрительно продолжал хранить молчание и не сказал об автомате, спрятанном в лесу, тоже получил один, как инициатор рейда. Уэлш и Сторм, как старшие по званию, получили по автомату. Мактею, молодому каптенармусу, автомат не был нужен, так как он не собирался идти в бой с ротой, в рейд он отправился просто для развлечения. Двум помощникам командиров взводов пришлось довольствоваться карабинами, но они были рады, что получили возможность принять участие в рейде.

Все это было решено в день рейда, когда семеро участников перед отправлением собрались около ротной канцелярии, вооруженные выданными на время пистолетами.

Дейл не стал упоминать о седьмом автомате, потому что не совсем верил в успешное завершение задуманного предприятия. Не очень-то доверяя начальству, он боялся, что его автомат может перекочевать к Раскоряке Стейну или к Блестящему Бэнду (как иногда называли высокого Джорджа) еще до начала рейда. В таком случае, если рейд окажется неудачным, он останется на бобах. Но рейд прошел успешно. После рейда Дейл осмотрительно, не спеша принес автомат из тайника, глуповато ухмыляясь своей мошеннической проделке, превратив ее в шутку и заставив всех рассмеяться. Неожиданный лишний автомат перешел к Мактею, который к тому времени решил, что когда придет время, он тоже пойдет на передовую посмотреть, что такое бой, вместе со Стормом и другими поварами.

И это время пришло гораздо скорее, чем кто-либо ожидал.

С каждым днем с холмов все громче доносились грозные звуки минометного и ружейно-пулеметного огня. Шустрые маленькие джипы сновали по грязным дорогам со старшими офицерами, держащими планшеты с картами; постепенно возрастали их количество и скорость. Вот и все, что знала третья рота. Когда наконец поступило распоряжение выступить на фронт, оно застигло всех врасплох, отчасти потому, что как-то не очень верилось, что это время когда-нибудь наступит, что этот момент придет. Приказ о выступлении был подобен грому среди ясного неба.

Файф сидел на баке для воды около палатки канцелярии, греясь на солнце, когда на ротном джипе подкатил Стейн с планшетом на коленях. Прежде чем они с шофером вышли из машины, по выражению их лиц Файф догадался, с чем они приехали. Тогда он понял, что глухие звуки, которые он слышал, были вовсе не громом, а медленными ударами его собственного сердца. Нежелание воевать и волнующее ожидание тянули Файфа в разные стороны. Он боялся, что, если его волнение чуть-чуть усилится, оно может превратиться в явный страх, возможно неуправляемый.

Всего лишь несколько дней назад Файф был безучастным свидетелем подготовки к рейду за автоматами. Он не мог простить Уэлшу, что его отстранили от этого дела. Ему так хотелось участвовать в рейде и получить автомат, что всякий раз, как он об этом думал, на его лице появлялась уродливая гримаса.