Тонкая нить предназначения

Дарья подошла к темнеющей в сумраке кровати, напоминающей остов небольшой парусной лодки, только со сломанной мачтой и убранным парусом. Многое она бы отдала за то, чтобы отец вновь встал с постели, прошелся по дому знакомым твердым шагом, поскрипывая половицами, за шуршание свежей газеты в его руках во время утреннего чаепития. Тот, кто лежал на кровати, совсем не походил на ее сильного и крепкого родителя. Очертания тела, вырисовывающиеся под скомканным покрывалом, принадлежали высохшему старику, но никак не мужчине, пусть уже и находящемуся на пороге старения, но еще не вступившему в его активную фазу. Дарья молча придвинула стоявший у стены стул к постели и присела на краешек, смиренно сложив ладони на коленях. Отец ослабел настолько, что лишь слегка смог повернуть к ней голову.

– Доченька, послушай… Времени мне осталось мало… – начал он и вновь зашелся натужным кашлем. Белая, будто испачканная в муке рука метнулась к горлу, но на полпути бессильно упала опять на постель.

– Платок… Дай платок, – прорвался сквозь кашель сип. Дарья поспешно поднесла к губам отца белоснежный платок, выхваченный из кармана. После того как приступ оборвался, девушка нежно обтерла губы больного чистым, не испачканным кровавыми пятнами уголком, а затем намочила в серебряном тазу, стоявшем у окна на маленьком столике, полотенце и положила на пылающий лоб отца.

– Спасибо, милая… Послушай меня. Не доживу до утра… Страшно мне тебя оставлять одну. Времена, чувствую, грядут смутные.

– Отец…

– Не перебивай, – попросил умирающий, и в его слабом голосе прорезались знакомые твердые нотки, которыми в бывалые времена он отдавал указания дворовым и кучеру. – Одну я тебя не оставлю. Андрей Алексеич о тебе позаботится… Он мне обещал. И ты пообещай…