Тонкая нить судьбы

Прошло две недели. За это время Алексей и Полина оформили опекунство над дочерью Сони. Помог отец одного из учеников Лиды, который работал адвокатом. Девочка все еще находилась в роддоме. Она была очень слабенькой. Родилась раньше срока.

– Полина, надо бы Сонину комнату убрать, подготовить к выписке малышки. – сказала Ольга по телефону накануне. – Мы с Лидой придем, поможем тебе. Ты как на это смотришь?

– Спасибо, мои хорошие. Я думала об этом. Но никак не могу дотронуться до Сониных вещей. Все кажется, что она вот-вот вернется…. Приходите, я жду вас завтра к обеду.

– Смотрите, шкатулка за книгами на полке – удивленно произнесла Лида, которая вытирала пыль в книжном шкафу.

– Покажи, Лидочка – подошла к ней Полина. – Да, это шкатулка Сони. Она досталась ей от матери – задумчиво сказала Полина, осторожно открывая ее.

В шкатулке сверху лежали три конверта. Полина взяла конверты и обнажила несколько старых фотографий и красивое старинное изумрудное колье, приковавшие внимание Ольги.

– Да это же Лизонька на фотографии. Я помню, она фотографировалась перед своей свадьбой в имении Ухтомских. А на этой фотографии Лиза со своим будущим мужем, князем Выхулевым. – Голос Ольги был удивленным и восторженным одновременно – Поля, что это значит? И колье я знаю. Оно было подарено Александром Лизоньке на свадьбу. Он специально заказывал его у, фамилию забыла, известный ювелир был в Петербурге. Вспомнила, у Хлебникова он заказал это колье. Другого такого нет.

Голос Ольги дрожал от волнения.

– Полюшка, это правда? Эти вещи, эта шкатулка…

– Эта шкатулка принадлежит Соне, все, что в ней тоже ее. Пришло время все вам рассказать. Соня хотела сделать это сама. Все тянула, выбирала момент… Вот он и настал – в голосе Полины были печаль и тоска. – Давайте подождем Алешу. Он скоро вернется с работы….

Полина посмотрела на конверты. На первом из них почерком Софьи было написано «Моей дорогой сестре Полине». Второй конверт предназначался Алексею. Третий конверт был адресован Ольге.

– Оля, тебе письмо от Сони – тихо произнесла Полина, протягивая той конверт. – Думаю, тебе сначала надо прочитать его и многое станет для тебя ясным.

Ольга с трепетом взяла конверт.

– Оля, ты не против, если я пойду в свою комнату и там прочитаю мое письмо от Сони? – спросила Полина, на ходу открывая конверт.

– Нет-нет, иди, конечно – быстро ответила Ольга, садясь на диван и собираясь читать сонино письмо к ней.

Полина с волнением развернула листок бумаги, исписанный убористым почерком сестры, и начала читать.

«Поля, сестра моя дорогая. Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых. Я знаю и знала всегда, что мне уготована мамина судьба. И, несмотря на то, что ребенок, которого я ношу под сердцем, не является плодом любви, я не решилась его убить, тем самым продлив себе жизнь. Он – моя кровиночка, мое продолжение на этой земле. Если Богу будет угодно, я выживу и стану самой любящей матерью на свете. Если Богу будет угодно… Об этом не знает никто. В последние дни я чувствую себя неважно. Силы потихоньку меня покидают. Недавно видела сон, вещий сон. Ко мне приходила мама, такая как на фотографии, красивая и молодая, в белом подвенечном платье с изумрудным колье на груди. Она улыбалась и манила меня к себе. «Здесь хорошо, доченька, Не бойся. Мы скоро будем вместе.» – говорила она мне. Мама повела меня по красивому лугу, на котором росли большие незнакомые мне цветы. Бабочки с огромными крыльями порхали над ними. Мягкий согревающий свет обволакивал меня. Мне было хорошо. Теперь я не боюсь, того, что будет со мной. Я тревожусь только за мое дитя, что должно скоро родиться. Полина, ты должна стать для него матерью, а Алеша отцом. А теперь главное…. Ты обязана знать, что я понесла от Угловатого. Это была плата за свободу Алексея. Только это оправдывает меня за связь с этим подлецом. Не кори меня. Я должна была сделать это. В противном случае Алексей был бы уже мертв, а ты была бы вдовой. Прости меня за все, прости. Я слишком люблю вас обоих, чтобы видеть вас несчастными. И еще, Полюшка. Я написала письмо Алеше. Ты вправе об этом знать…. Впрочем, Алексей, наверное, сам все тебе расскажет. Я ни о чем не жалею. Моя жизнь была недолгой, но я была счастлива. Прощай, моя хорошая. Ты была мне не только сестрой, но и лучшим другом. Надеюсь, ты станешь любящей матерью для моего,… нет, для нашего, … для твоего ребенка. Прощай…»

Слезы текли по щекам Полины. Она их не замечала. Дочитав письмо до конца, женщина закрыла глаза, сжала руками голову в висках до боли, чтобы заглушить внутреннюю боль, раздирающую ей сердце.

– Сонечка, Сонечка…. Что же ты сделала?… Спасибо, тебе, моя родная! Спасибо! Как же я не догадалась? Почему, скажи, почему ты не рассказала об этом раньше. Бедная моя девочка! …

Полина встала, подошла к шифоньеру, достала носовой платок, поднесла его к глазам. Движения ее были машинальными. С дорогим ей листком бумаги в руке женщина подошла к окну, открыла его. Холодный осенний воздух впорхнул в комнату, освежил лицо, смахнул слезинки с щек, на их месте тут же появились новые, текущие из глаз непроизвольно. Полина смотрела в окно, ничего не видя. За окном темнело. Низкие тучи заволокли небо. На деревьях почти не осталось листвы. Поздняя осень была в полном разгаре.

– Как же я буду без тебя? Как, как? Скажи, Сонечка – повторяла Полина, еле шевеля губами.

Порыв ветра чуть было не вырвал из ее рук письмо. Она прижала листок к себе, скрестив руки на груди, и зарыдала, зарыдала в голос, не стесняясь ни Ольги с Лидой, что находились в соседней комнате, ни прохожих, что, поднимали головы вверх, пытаясь разглядеть, откуда раздаются рыдания, похожие на крик раненного и брошенного зверька. Еще один порыв ветра, хлопнувший створкой окна, и шум разразившегося крупного дождя вывели Полину из состояния внешней отрешенности.

– Соня, если ты меня сейчас слышишь, обещаю тебе, я сделаю все, чтобы твой ребенок был самым счастливым на свете. Я буду ему достойной матерью, а когда он вырастит, расскажу о тебе. Он будет знать тебя, Сонечка. Ты станешь для него примером жизненной стойкости, любви и достоинства.

После произнесенного обещания сестре Полина внутренне успокоилась. Она знала, что ей делать. У нее есть обязательство и долг перед Софьей. Выполнение этого долга и обязательства станут целью ее жизни.