Тонкие грани чувств

Надеюсь, что у этой девушки Светы все хорошо, я не хочу зла ее малышу. Одно дело – молодой помолвленный мужчина, совсем другое – наличие ребёнка. Дрожащими руками делаю дозвон на номер Ивана, но ровный автоматический голос отвечает мне, что «абонент недоступен». Другого я и не ждала. В полном изнеможении, подавляя рвущиеся приступы рыданий, откидываюсь на спинку кресла в такси и закрываю глаза. Я верну всю сумму, до копейки. Мимо нас проносятся несколько пожарных машин с включёнными сиренями, привлекая внимание к окну. Перед глазами, в огнях просыпающегося города ярко светят билборды, обещая жаркие круизы, качественную сантехнику, тушь, которая не склеивает ресницы и услуги нотариуса… Стоп! Квартира. Я должна попробовать продать квартиру. Бабушке она больше не пригодится, а остатка суммы мне вполне хватит, что бы снимать жильё. Оглядываюсь, запоминая адрес специалиста на рекламном объявлении.

– Остановите где-нибудь, пожалуйста, – сую таксисту деньги и выхожу из машины.

Роман

– Лисичка, ты где от меня прячешься? – услышав звон посуды, двигаюсь в сторону кухни. В душе до боли приятно от мысли, что сейчас я смогу обнять свою девочку. Тёплую, утреннюю, нежную после сна… Смогу снова любить ее идеальное тело, оставляя на нем сладкие метки поцелуев, дела подождут до обеда, – Мммм…Вкусно пахнет… – захожу в арку и столбенею на пороге, – Ты, б*ть, что здесь забыла? – бывшая мачеха поднимает голову от тарелки с завтраком и оскаливается, откладывая столовые приборы в сторону.

– Ты совсем мне не рад, сы-но-чек? – сжимаю руки в кулаки, стараясь подавить острое желание надеть ей на голову тарелку с едой и растереть масло по лицу с поплывшим перманентом. Откуда, нахрен, завтрак? Эта овца за все время брака с отцом даже бутерброда не сделала! От промелькнувшей догадки, сердце замерло и забилось с удвоенной силой.

– Где девушка? Где, мать твою, Алиса? – подлетаю к барной стойке и нависаю над Кристиной, испепеляя взглядом.

– Добровольно уехала, – гадкая усмешка перекашивает рот, – Ударишь меня? – острый красный ноготь впивается в мое плечо, – По-са-жу и папаша не поможет. Нахрен ты ему вообще сдался, ублюдок? Он только рад будет избавиться от тебя, давно заграбастал все денежки, ждёт только когда старая корга сдохнет! Жаль, что я не дождалась!

– Ты обдолбаная? Или совсем башкой уже поехала, – от омерзения даже отхожу на несколько шагов назад, – По тебе дурка плачет!

– Ой! – она жеманно прикрывает ладошкой рот, – А маленький не знал, что он не родной папочке? – глаза женщины стекленеют и начинают темнеет, – Что твоя мать-шлюха тебя нагуляла и этому порядочному придурку подсунула? – она закатывает глаза и начинает хохотать, – Ооо, вот это кайф! И я продам эту душещипательную историю желтушникам, а они мне много дежек отсыпят, надеюсь, что твою бабку от нервов хватит второй инфаркт…

– Откуда ты знаешь? – меня срывает в неконтролируемый приступ ярости. В один бросок сокращаю расстояние между нами, хватаю ее за волосы и вжимаю щекой в столешницу, – Только попробуй тронуть мою семью, тварь, – рычу, перехватывая за плечи и болезненно встряхивая, – Клянусь тебе, что ты об этом пожалеешь…

– Отпусти ее, внук! – в мою спину врезается волна едва сдерживаемой ледяной ненависти и я, подчиняясь этому тихому властному голосу, отпускаю мачеху из рук, отступая на два шага.

– Здравствуй, Ба…

– Здравствуй, Роман, – она степенно втекает в кухню. Чёрное лаконичное платье длинной до икры, на голове – маленькая чёрная шляпка с вуалеткой, волосы стянуты в тугую «ракушку», на шее – несменная нить крупного белого жемчуга. Как всегда сдержана, спина прямая, движения четкие и размеренные. Я не знаю ни одной женщины кроме неё, которая может носить пальто просто накинутым на плечи несколько часов, ни разу не уронив, – Не утруждайте себя, Кристина. Мой внук в курсе деталей своего рождения, – она брезгливо окидывает взглядом остатки завтрака, – Ничего не изменилось, вы – все также аморально безнадёжны. За столько лет упорно метя в парвеню, стоило бы запомнить, что глазунью едят ложкой и вилкой, нож – просто вопиющий моветон.

– На метле прилетела, корга старая? – лицо бывшей жены отца покрывается красными пятнами от злости, – Как жаль, что ты не откинулась в день нашей свадьбы.

За моей спиной в кухню тихо заходит отец, сдержано кивает мне и оглядывает расклад баталии. Это не его битва.