Тонкий лёд

— Благодаря этому, мы с вами в относительном спокойствии пережили некоторые неприятные моменты, случившиеся за несколько месяцев нашей совместной жизни, — возразил Аристан, — не затаив обид друг на друга. Что до моей тайны… Да, вы правы, и я больше не буду оттягивать. Лучше я освобожусь от этой ноши, положившись на ваши любовь и милосердие. Своим молчанием я даю оружие тому, кому лучше своевременно вырвать жало. Что ж, обменяемся нашими тайнами по возвращении домой.

— Ох, — только и смогла ответить я, прижав руку к груди. — Что-то я не уверена, что горю желанием знать вашу тайну.

— Вы боитесь? — невесело улыбнулся диар. — Пустое. Это мне стоит бояться вашего осуждения и непонимания.

Неожиданно карета остановилась, и его сиятельство, к моему облегчению, замолчал. Он выглянул в окно, желая узнать, что произошло, но сразу отпрянул, потому что лакей распахнул дверцу, и в проеме показалось лицо одного из служащих городской управы.

— Ваше сиятельство, я ищу вас. В поместье сказали, что вы с ее сиятельством…

— Ближе к делу, — прервал мужчину Аристан.

— Прибыл посланник из Брима, — тут же произнес служащий. — Большой пожар, уничтожены склады с провиантом…

— Проклятье, — коротко выругался супруг. После посмотрел на меня. — Дорогая, я вынужден покинуть вас. Вы возвращаетесь в поместье, я прибуду, как только освобожусь. Все наши разговоры придется отложить на потом.

— Вы отправитесь в Брим? — с тревогой спросила я.

— Скорей всего, — кивнул его сиятельство. — Думаю, не ночью, так к утру я смогу появиться дома. Ни о чем не тревожьтесь и спокойно ложитесь спать, даже если я еще не вернусь.

— Ох, Богиня, — выдохнула я.

Диар уже выбрался из кареты, но вновь заглянул и поманил меня к себе. И как только я приблизилась, поймал мое лицо в ладони и поцеловал. После шепнул:

— Люблю, — и дверца захлопнулась.

Карета тут же тронулась с места, повинуясь жесту его сиятельства. Я выглянула в окошко и успела увидеть, прежде чем экипаж свернул за угол, как диар забирается в седло лошади служащего и пришпоривает ее. В самое последнее мгновение он обернулся и махнул мне рукой. Я откинулась на сиденье и снова схватилась за грудь от неожиданного предчувствия беды. Тут же вспомнилась корона диары, и я сердито тряхнула головой. Глупость какая!

Никто диара в пламя не пустит, да и потушили уже возможно пожар, и Аристан будет разбираться с его последствиями, а не участвовать в тушении. Нужно просто умерить мнительность и не накликать беду своими предчувствиями и фантазиями. Зато у меня появилась возможность спокойно придумать, как объявить мужу о своей беременности…

Мысль о том, что во мне зародилась жизнь, притупила тревогу, и я улыбнулась. Накрыла ладонью живот и прошептала:

— Милости Богини тебе, малыш.

И так тепло стало от осознания, что я сейчас в карете не одна, что улыбка стала гораздо шире. Умиленно вздохнув, я попробовала на язык одно короткое слово, отозвавшееся в каждой частичке моего существа священным трепетом:

— Мама… Я буду мамой, — чуть громче повторила я и счастливо засмеялась. — Маменька Флоретта, папенька Аристан. Папенька… Скачет сейчас наш папенька в Брим и даже не знает, что ты у него есть. Ох, Богиня…

Я зажмурилась, что есть силы, и протяжно выдохнула, успокаивая волнение. До невозможности захотелось узнать, как будет выглядеть наш с Арисом малыш. Будут у него глаза зеленые или серые, родится ли он светловолосым, как отец, или его волосы будут более темными, как у меня? И кто это будет: мальчик или девочка? В любом случае, хочу, чтобы ребенок был похож на его сиятельство, тогда он непременно будет красив.

— Как же еще далеко до лета! — воскликнула я, в нетерпении потирая руки.

А после вернулись мысли о том, как я сообщу диару о его скором отцовстве. Как вообще жены сообщают мужьям о прибавлении в семействе? Ваше сиятельство, ликуйте, вы станете отцом… Нет, слишком пафосно. Арис, я беременна… Слишком просто. Любовь моя, я должна сообщить вам о великой милости, оказанной нам Матерью Покровительницей… Слишком официально и снова не без пафоса. Затем вспомнилась любвеобильность моего супруга.

— Аристан, умерьте ваш пыл, будущий диар этого не одобряет… Точно!

Я весело рассмеялась. Я ведь мать будущего диара Данбьерга, и, стало быть, он тоже сможет издавать законы. А пока младенец не имеет возможности донести свои мысли, его рупором могу стать я, его родительница. Да, я, как мать будущего диара, буду говорить от его имени. Осталось изобрести свой закон и озвучить его, сославшись на право диары-матери. О, да-а.