Тонкий профиль

О Крючкове говорили, что он хороший, душевный товарищ, уважаемый в цехе человек. Конечно, и этого немало, но сколько таких хороших рабочих в цехе! Вот так часто за личиной душевной скромности скрываются до поры неразличимые способности человека к работе общественной, партийной, умение подойти к людям, хорошо ориентироваться в сложной области человеческих взаимоотношений. Надо уметь увидеть это в человеке и понять, с чем он может прийти к людям.

Валентина Крючкова по-настоящему разглядел Игорь Михайлович Усачев. Разглядел и оценил. Во всяком случае, меня с Валентином Ионовичем, тогда уже ставшим секретарем парторганизации цеха, свел Усачев. Помнится, это было в марте 1966 года. Мы беседовали тогда в кабинете начальника цеха о проблеме столь же всеобщей, как и важной — о текучести заводских кадров. Говорили о трубопрокатном и соседних заводах. Я вспомнил, что на одном машиностроительном заводе не случайно, должно быть, собираются из фонда материального вознаграждения выплачивать дополнительно за выслугу лет. Ведь до сей поры там ежегодно менялось до 20 процентов рабочих.

— Нет, у меня в цехе другое положение, — сказал Игорь Михайлович, — кадры устойчивые. Разгадка простая — средний заработок в цехе сравнительно высок. И низкооплачиваемых рабочих у нас вообще мало.

— Это показатель культуры производства, — заметил я.

— Но есть такие странные аномалии, — продолжал Игорь Михайлович, — очень странные. Работают у нас люди с высшим техническим образованием на рабочих должностях. Простыми сварщиками. А почему?

— Да, действительно, почему? — заинтересовался я.

— Причины, видимо, разные. Одни потому, что так им выгоднее: хороший сварщик и по сей день получает больше среднего инженера. Другие потому, что их не выдвигают, не обнаружили они еще своих способностей; Но и в том, и в другом случае спрашивается, — Игорь Михайлович посмотрел на меня, — зачем их учили на инженеров и во сколько это обошлось государству?

Я подумал: действительно, странно! Не испытываешь уважения к людям, которые из-за лишнего рубля забросили в угол свой инженерный диплом, знания, чувство долга. Не единым же рублем жив человек! Ну, а сама система заработной платы на заводах? Нет ли в ней тоже определенных несоответствий? Человек с годами набирается опыта, мастерства, казалось бы, и его зарплата должна повышаться. Но на этой шкале есть критические точки, где линия вдруг падает вниз.

— Да что там говорить, вот вам живой пример, — обернулся к двери Игорь Михайлович, — наш партийный секретарь, рабочий человек, Крючков Валентин Ионович.

Я тоже повернулся к двери и увидел Крючкова, он входил в кабинет. Подошел, присел около стола. Молодой, темноволосый, крепко скроенный, с простым румяным, круглым лицом и живыми глазами. Сказал Усачеву негромко:

— Игорь Михайлович, мне сегодня выступать на собрании, кое о чем хотел посоветоваться…

— Подожди минутку, тут интересный разговор.

Через минутку и сам Крючков оказался вовлеченным в него, загорелся и, поддакивая Усачеву, все повторял:

— Да, вот видите, как получается!

А получалось так, что когда Крючков был сварщиком, он получал 220 рублей. Начальник цеха, заметив его старание, стал тянуть Крючкова в мастера. Но тот не торопился. Мастер получает меньше сварщика, а отвечает за многих.

— Ты же коммунист! Учили тебя! — сказал ему Усачев. — Разве вся жизнь в этих рублях?

Крючков согласился. Хотя не надо быть ханжой, деньги — это деньги. Однако, став мастером, Валентин Ионович работал хорошо. Прошло немного времени, и коммунисты цеха выбрали его освобожденным партийным секретарем. Как мастер Крючков получал меньше своих подчиненных, теперь он получает еще меньше, столько, сколько получал, когда начал подручным сварщика. Кривая его зарплаты вернулась к исходной точке.

Теперь возьмите не меня, а моего друга Колю Падалко, — предложил Крючков. — Четыре года назад он Стал бригадиром сварщиков, заработок его — среднее от общего заработка рабочих бригады, а следовательно, меньше, чем у лучших, и меньше того, что он зарабатывал сам, когда стоял у сварочного аппарата. Разве это дело? — закончил Крючков.

Я подумал тогда, что Крючков прав. Но мог ли я Предположить, что именно ему, Валентину Ионовичу, придется в скором времени окунуться в самую гущу подобных жгучих вопросов и как профсоюзному деятелю заняться делами по урегулированию зарплаты, организации соревнования, бытовыми нуждами, жилым строительством, санаториями, туризмом, отдыхом людей, их здоровьем и самочувствием — одним словом, всем тем кругом многоликих, многоплановых, сложных проблем жизни, которыми на любом заводе всегда по горло занят профсоюзный комитет.

В следующий свой приезд в Челябинск я вдруг узнал, что Игоря Михайловича Усачева уже нет на заводе. Он стал директором другого уральского завода — в Свердловской области. Это известие не столько удивило меня, сколько заинтересовало: Усачев в моем представлении так прочно был связан с Челябинским трубопрокатным, так слился с его судьбой, что мне захотелось подробнее узнать, как чувствует себя Игорь Михайлович на новом месте.