Тонкий профиль

Так случилось, что первым делом я пошел к Николаю Падалко. Пошел домой, часов в десять утра, через час после его ночной смены.

Падалко редко ложится отдыхать сразу же после ночной, хотя смена эта самая тяжелая и в коротких ее перерывах всякого клонит в сон. Однако к утру вновь приходит состояние активной энергии, рабочего возбуждения, даже дома по энерции хочется что-то делать, найти занятие рукам.

— Вот только после душа у меня почему-то краснеют глаза, — признался Николай, — и многие думают, что я устал. Тем более, что мы на участке бросили клич: "Даешь четыреста двадцать минут чистого, плодотворного труда!"

Падалко пояснил мне, что это означает особую четкость, собранность, полную мобилизацию сил, каждая минута должна быть полновесно трудовой. Давно пора дать бой всякого рода развинченности, перекурам, бестолковщине в рабочее время.

— Работать так работать. Что называется, с полной выкладкой! — заметил Николай Падалко. — И тебе больше пользы, и заводу.

Партком цеха, членом которого являлся Падалко, одобрил это начинание. О нем Падалко рассказывал на Всесоюзном совещании металлургов в Москве, на совещании трубопрокатчиков Урала в городе Первоуральске, А оттуда, из Первоуральска, всего час езды до Северского трубного завода имени Меркулова, где тогда директорствовал Игорь Михайлович Усачев.

Повидаться со старым товарищем отправилась целая группа челябинцев. Вместе с Падалко были Степан Гончарук, тоже Герой Социалистического Труда, мастер печей, сварщик Николай Волков. Игорь Михайлович обрадовался землякам, повел в кабинет, угостил, сам прошелся с ними по всем цехам. Завод старинный, стоит на Урале с демидовских времен, имеет свою историю, традиции. Конечно, не чета челябинскому гиганту, но но-своему интересный, растущий.

— Наш Игорь Михайлович какой-нибудь год там или чуть больше, а люди его уже признали, уважают. Мы с рабочими говорили — хвалят, — сказал мне Падалко с чувством искренней гордости за товарища, с которым работал вместе столько лет.

…Были два футболиста-погодки в заводской команде, вместе гоняли мяч, вместе спешили в заводские цехи. Один к тридцати шести годам стал директором предприятия, другой остался рабочим — известным, заслуженным, во только рабочим. Не примеривает ли Падалко свою судьбу к судьбе Усачева с ощущением некоей душевной горечи, с сознанием неисполненных надежд?

Конечно, я не задавал ему таких вопросов. Я думаю, он и не прочел их в моих глазах. Но все же сам заговорил об этом, подталкиваемый, видимо, контрастностью возникшего сопоставления и потребностью выразить свое, должно быть, не раз обдуманное отношение к жизни.

— Вот мой друг, Валентин Крючков, он был рабочим, сейчас у нас председатель завкома, ругает меня за то, что не пошел учиться, — признался Падалко. — Крепко ругает. Мы дружим семьями, частенько собираемся вместе. Сейчас он поступил учиться в заочный институт. И я собираюсь начать. Все правильно.

Да, это правильно. Но я знаю, Падалко год от года поднимался по ступенькам мастерства, стал мастером, добрая, рабочая слава его растет, укрепляется. Жизнь сложилась хорошо.

С чем идешь к людям?

Почти на каждом заседании завкома бывали заводские врачи — Тамара Матвеевна Калиниченко, начальник медсанчасти, главврач Александра Ивановна Васева. Они представляли здесь службу здоровья.

На этот раз к ним присоединилась и Ирина Чудновская. Члены завкома решили послушать ее сообщение о геронтологии применительно к возможностям и условиям трубопрокатного завода.

Когда вошла Ирина, заседание уже началось. Она осмотрелась, с трудом отыскала себе место в углу кабинета, присела на стул, который принес ей из комнаты секретаря Саша Гречкин. В завкоме, как выразился однажды при Ирине Николай Падалко, "народу всегда навалом, место популярное".

Первый вопрос — распределение путевок. Выступал Крючков. Слегка раскрасневшийся от возбуждения, должно быть, еще не привыкший к новой, заводского масштаба должности, он называл внушительные цифры — на год завод имеет полторы тысячи путевок на Кавказ, в свой санаторий "Голубая горка", четыреста тридцать — в другие санатории юга, восемьсот — в дома отдыха на Урале. И еще восемь тысяч однодневных путевок. Все они со скидкой за счет профсоюза. Да плюс к этому путевки на поездки за рубеж, тоже со скидкой, а то и бесплатные вовсе.

Крючков говорил и о поездах здоровья. Каждое воскресенье отправляются они в район города Чебаркуль, на берег Шерстневского озера. Места здесь прекрасные. Можно плавать, охотиться. В поезде здоровья завод имеет свои три вагона.

Потом председатель перешел к тому, как получше организовать работу заводского плавательного бассейна.

Замечательное сооружение — Ирина любила там бывать и плавать, смотреть соревнования, игры ватерполистов. Потолок в бассейне высокий, несколько ярусов для зрителей уходят далеко вверх, и когда смотришь оттуда на прозрачную до дна воду, фигурки пловцов кажутся зеленоватыми, под цвет мрамора, легкими, ловкими.