Тонкий профиль

Пораженный, я наблюдал за тем, что происходит вокруг. Вначале Усачев, Алик и мастер пытались убежать от полосы, но когда Усачев понял, что это им не удастся, он схватил за руки Алика и мастера. Теперь им нельзя было двигаться, надо только спокойно стоять и ждать. Пусть сталь шипит у твоих ног, пусть даже коснется ботинка, прожжет штанину. Ни с места!

Но вот я увидел, что Алик все же метнулся в сторону. Да, заметался внутри огненного кольца. Усачев страшно, должно быть, закричал на него. Алик тоже закричал, широко открывая рот. Мы не слышали слов.

Что Усачев крикнул? II какое значение имели здесь слова? Алик, видимо, находился в том состоянии, когда уже слова не останавливают. Он отдался страху, и страх двигал его руками и ногами, тащил Алика прямо на раскаленную спираль ленты.

Вот тогда-то Усачев и сделал то единственное и возможное, что могло уберечь Алика от ожогов. Резким ударом он сбил его с ног. И всем телом навалился на него, прижав к полу…

Минут через десять все было кончено. Кружево металла на полу остыв почернело, пришли автогенщики и начали резать это кружево на части. Затем куски из ломанных, исковерканных полос, так и не успевших стать трубами, отнесли на склад лома. Мне показалось, что всем в этот момент захотелось пить. Во всяком случае, рабочие столпились у сатуратора. Спустившись вниз, я заметил на лбу Усачева большую ссадину. Мастеру насквозь прожгло брючину. Алик отделался, видимо, только испугом. Он стоял растерянный, мрачноватый, больше не шутил и не предлагал Игорю Михайловичу переходить в институт.

А в общем-то, как уверял меня Усачев, ничего особенного не случилось. Обычный обрыв ленты при прокатке, рядовой эпизод при новаторской работе в цехе, где упорно, творчески, с удачами и неудачами осваивается новый, экономичный, тонкий профиль сварной грубы.

После того как Саша Гречкин сбегал в медпункт и принес для всех йод и бинты, он снова вернулся к своему пульту. Усачев спокойно махнул ему рукой:

— Давай!

И на табло засветились ярко-красные буквы: "Внимание! Стан работает".

Когда Усачев стал начальником трубоэлектросварочного, он и в этом цехе продолжал работы по тонкому профилю. Но с другими трубами. По другой технологии. И еще с большими перспективами экономии металла. Учитывая размеры этих труб и тысячекилометровые маршруты газовых магистралей.

Штаб цеха, как и положено ему быть, расположился наверху, на пятом этаже пристроенного к цеху здания. Туда надо подниматься на лифте. От лифта ведет длинный коридор со множеством комнат — технические службы. В одной из них — кабинет начальника цеха.

Контора, как везде, с немного замасленными стенами (люди, что приходят, прислоняются в спецовках), со скрипучими полами (должно быть, рассыхаются оттого, что в цехе жарко), с характерным запашком окалины и дымка, проникающего сюда снизу от станов.

Кабинет Усачева — просторный, а стол у окна — маленький, на нем два телефона, селектор и телевизор, который может показывать пролеты цеха.

Вот около этого самого телевизора Усачев и Борис Буксбаум, старший калибровщик цеха, чертили для меня на узких листках бумаги маленькие схемки, выстраивали столбики цифр, помогая этим прояснить мысль, Типично инженерная привычка у обоих.

Из этих цифр и схемок вырисовывалась внушительная, объемная картина многолетней борьбы за тонкий профиль, борьбы, я бы сказал, многостадийной и многоотраслевой, ибо она вышла за пределы одного завода.

В самом деле, чтобы уменьшить толщину стенок трубы, надо увеличить прочность этих стенок. Следовательно, нужен другой, более жесткий металл. Челябинские трубники сделали такой заказ сталеплавильщикам Магнитки. А те сказали ученым: "Дайте нам слиток, отвечающий этим требованиям, и необходимые легирующие присадки".

Наконец, есть слиток, есть и сталь, прокатан лист, но более жесткий. Такой лист труднее формовать и сваривать самим трубопрокатчикам. Нужны новые приспособления на каждом участке, новый опыт и навыки.

В 1964-м здесь катали трубу "1020" с толщиной стенки 11,2 миллиметра, в 1965-м — 11 миллиметров, в 4967-м — 10 миллиметров. Миллиметры, даже десятые доли миллиметра. Но в переводе на размеры труб и километры пути — это сотни тысяч тонн металла, ранее без нужды загоняемого в землю. Какое славное, большое и важное дело в руках энтузиастов тонкого профиля! И чем шире трансконтинентальный шаг наших голубых дорог, тем все весомее и разительней выгода, экономия.

Но…

Вздохнул, порвав на мелкие кусочки исписанный листик бумаги Игорь Михайлович Усачев. А вслед за ним вздохнул и Буксбаум. Было препятствие, на преодоление которого уходило больше сил, чем на исследования, прокатку труб и творческие неудачи. Новому тонкому профилю давно стоял поперек "профиль" старых нормативных представлений плановиков и экономистов. Метры мало кого интересовали. Все брали обязательства в тоннах и в тоннах отчитывались. Сотни тысяч тонн лишнего металла уходили в землю.

Я случайно застал двух молодых инженеров в кабинете Терехова. Случай этот особый, в какой-то мере щепетильный, и я не буду называть фамилий.