Тонкий профиль

Но все особенно остро познается в сравнении. Конфликт между недостатками промышленной кооперации и высоким техническим уровнем передовых заводов стал в наши дни особенно резок и нагляден. Есть вещи несовместимые и взаимно исключающие друг друга. И именно потому, что они несовместимые, а таких заводов, как Челябинский трубный, становится все больше, повышенные требования к порядку и ритмичности работы постепенно ликвидируют изъяны снабженческой неразберихи.

Да, новые требования должны подтянуть и обязательно со временем подтянут весь механизм кооперации в промышленности и снабжении на новый уровень.

Я слышал выступление Осадчего на партийно-хозяйственном активе завода. Он говорил о перспективах ближайших и дальних, больших и увлекательных. Яков Павлович не заглядывал в бумажку, выступая, смотрел в зал, в лица слушавших его людей.

То, что волнует оратора, может взволновать и аудиторию. По содержанию начало речи Якова Павловича походило немного на лекцию, однако члены актива слушали ее внимательно, следуя за оратором в его мысленном броске вперед.

— …Трубопровод! Многие ли знают, что себестоимость его в три раза ниже, чем перевозки по железной дороге, в два раза дешевле, чем перевозки по воде. По трубам уже перекачивают воду, горючие сланцы, спирт, патоку, расплавленную серу, жидкие удобрения, даже живую рыбу и молоко. И мелкоизмельченный уголь и озерный ил в пульпе тоже идет по трубопроводам. Мы не имели бы без них гигантских плотин наших электростанций.

Оратор вдруг вспомнил историю — сравнительно недавнюю, а вместе с тем уже такую далекую. Вспомнил Д. И. Менделеева, который в 1907 году был инициатором строительства первого керосинопровода между Баку и Батуми. Тогда самого мощного в мире. А ныне, через шестьдесят семь лет, сеть трубопроводов опоясала земной шар. Любому очевидны их удивительные преимущества — ни вагонов, ни цистерн, ни простоев, ни порожних рейсов. Поток грузов в трубе движется, как бы "толкая" сам себя. Создайте лишь небольшой уклон или перепад давления при входе и выходе — и все!

Это сегодняшний день. А завтрашний? Дайте трубу очень большого диаметра, и ее можно рассматривать как судоходную артерию. А суда — это капсулы из синтетических пленок или алюминия, заполненные зерном или химикалиями. Они смогут плавать в потоке нефти или любой другой жидкости даже быстрее самого несущего их потока.

— А пассажиры? — выкрикнул кто-то из зала.

— И пассажиры, — ответил Осадчий. — Вагон в трубопроводе сможет перемещаться с помощью электромагнита или за счет отсасывания воздуха из пространства перед вагоном и нагнетания его в пространство за вагоном. Такие дороги совершенно безопасны в любое время года, в любую погоду. Исключаются крушения, столкновения поездов. Станет обыденным трубопроводное метро, международные, межконтинентальные трубопроводные дороги.

…Ну вот, на этом, казалось бы, и можно поставить точку в документальном повествовании о людях Челябинского трубопрокатного. Но точку мне ставить не хочется. Скорее всего, здесь уместно многоточие.

Когда в пятьдесят шестом я впервые попал на завод, мог ли я тогда предположить, что дружба моя с заводом продлится столько лет, и в моих блокнотах начнет откладываться такая история человеческих судеб, характеров, конфликтов и свершений, которую трудно оборвать на каком-либо эпизоде или факте, а захочется продолжать и продолжать с нарастающим интересом ко все новым этапам напряженной летописи дней и дел.

Я как-то сидел в комнате у старшего диспетчера поздно вечером, когда здание заводоуправления уже опустело. Диспетчер в тишине готовил сводку по заводу за день, чтобы ночью передать ее в Москву. Прямо перед ним загорались красные точки селектора, слева мерцало светящееся табло, справа постукивал телетайп.

— К утру у министра, — сказал мне диспетчер, — должна лежать на столе сводка, как сработала вся металлургия страны за сутки.

Как обычно готовилась шифровка для телетайпа — колонка условных обозначений, которые пойдут на вычислительную машину. Но прежде мой собеседник несколько раз звонил в Москву, сообщая о себе коротко: "Челябинск, трубопрокатный!"

Я давно уже собираю газетные вырезки, имеющие отношение к заводу и к тем трассам трубопроводов, которые составлялись и составляются из труб Челябинского завода. Утром этого дня я как раз перечитал напечатанный в "Правде" несколько лет назад репортаж со строительства газопровода, прокладывавшегося от Надыма в Тюменской области до города Торжка в промышленном центре России. Длина новой голубой дороги — 2460 километров. Я напомнил об этой трассе диспетчеру.

— Там укладывались трубы диаметром в 1220 милли-метров. Наши! — не скрывая гордости, произнес он. — Этот трубопровод, в свое время поэтически названный "Сияние Севера", мы считаем целиком своим, — и улыбнулся мне, должно быть, от полноты чувств.

— И правильно считаете, — сказал я.

— Но "Сияние Севера" — это ведь только начало, — заметил диспетчер. — Вы, конечно, знаете, что сейчас заканчивается другое грандиозное строительство — магистрали, названной "Сибирь — Москва".

— Тоже ваша?