Тонкости эльфийской генеалогии

Андрей вернулся домой неприлично довольным собой. Сразу стало понятно, что встреча удалась. А меня так и подмывало сказать ему какую-нибудь гадость. Но я уже привычно одернул себя. Даже странно. Раньше и в голову не пришло бы щадить чьи-то чувства, кроме своих собственных. Но теперь я все время об этом думал. Даже голова начала пухнуть. Но я справлялся. Научился же жить годами в мерцаниях – и человечности, как это назвал Андрей, научусь. Наверное…

И все же кое в чем я просчитался. Так радовался, что из-за его «простофильности» мне не пришлось вдаваться в подробности того, что именно представляет собой наша с ним синхронизация и чем это может в ближайшее время грозить нам обоим. Хотя на самом деле ничем серьезным, просто в некоторых вопросах лично я буду несколько ограничен в свободе действий. А ему так вообще она сулила одни лишь выгоды, с какой стороны ни глянь. Почему я так легко пошел на это? Все просто. Поразмыслив, осознал, что через неделю всем «колокольчикам» и нам с Андреем предстоят каникулы, которые грозят обернуться спокойной, мирной жизнью в глубинке, где не предвидится особых нервных потрясений, которые в университете подстерегают буквально на каждом углу. Вот я и решил, что могу себе позволить день-другой отлежаться. Никто же не говорил о том, что буду полностью обессилен. Просто легкий дискомфорт и слабость – не более того.

Разумеется, посвящать Андрея в свою временную недееспособность я не собирался. Зачем ему знать? Это только мое решение. И принимал я его осознанно, по острой необходимости. Дело тут даже не в чувствах, а в трезвом расчете, по которому выходило, что нам сейчас никак нельзя терять Андрея, уж больно он оказался на своем месте. Без него уже никак. Точка.

Но этот ушлый проныра, как только вернулся домой, задался целью закончить все многоточием. Уж больно его интересовал тот самый вопрос, отвечать на который во всех подробностях мне совсем не хотелось.

– Ир, кончай! – воскликнул психолог, когда ему надоело терпеть мои увертывания и отмалчивания.

– Угу, – отозвался, не отрывая взгляда от монитора, – бегу и падаю.

– Ир! – не унимался Андрей, а потом сделал просто немыслимое, вот уж чего мне было действительно жалко, так это их местную чудесную технику. И все же он подошел и нажал кнопку на «пилоте». Монитор, лишившись питания, погас. Я, резко крутанувшись на стуле в сторону товарища, поднял возмущенный взгляд и… осекся.

Психолог смотрел на меня серьезно и пугающе по-взрослому. Я уже знал такой его взгляд и просто терпеть этого не мог.

– Ну что?

– Что ты с собой из-за меня сделал?

– Просто кое-чем поделился.

– И поэтому у тебя пошла кровь?

– И поэтому она больше не пойдет у тебя.

– Я ведь не о себе спрашиваю.

– А я предпочитаю говорить именно о тебе.

– Ир, – укоризненно протянул он.

Что мне оставалось? Я фыркнул и прямо в кресле откатился подальше. Отвернулся. Андрей все так же стоял над душой. Умный, ничего не могу сказать. Быстро просек, что что-то скрываю. И тут меня неожиданно осенило. Он сам говорил о человечности так, словно ему было очень приятно то, что со мной происходит, словно психологу нравились все эти перемены во мне, которые случились по его вине. Так-так. Значит, можно просто надавить на нужные рычажки. Я добавил в голос толику грусти и едва заметную щепотку вины и заговорил о следующем:

– Прости… – Для достоверности, чтобы лишний раз подчеркнуть, как я устал и расстроен, провел ладонью по лицу, потом, не поднимая глаз, продолжил: – Это трудно – признаваться в своей уязвимости. Ты ведь тоже мужчина, должен понимать… – Я сделал паузу, словно мне было нелегко говорить об этом. – Тем более тебе. Ты… это ты. И мне сложно представить себя более уязвимым перед кем-то, чем перед тобой, не только сейчас, вообще… Я ведь… – Запнувшись, вдруг с пугающей ясностью осознал, что больше не притворяюсь. Ох! Неужели это и есть его пресловутая человечность?

– Ты… – тихо произнес Андрей и шагнул ко мне.

– Ты больше, чем… просто коллега. Наверное… – В горле пересохло, поэтому я поспешно сглотнул и зачем-то добавил: – Понимаешь? – Потом поднял на него глаза.

На что этот нахал криво усмехнулся и с издевкой уточнил:

– Наверное?

Мои добрые чувства к нему мгновенно улетучились.

– Сволочь, – не удержался от возгласа.

– Эй! Я просто пошутил. Наверное, значит, наверное. Я ведь не против! – Андрей поспешил загладить вину, но ему это не удалось. Посмотрел бы на него, если бы его также оскорбили в лучших чувствах. А ведь я еще думал, что правда начал относиться к нему как к кому-то особенному. Не дождется!

Я отвернулся обратно к монитору и включил компьютер. И даже не вздрогнул, когда он положил руки мне на плечи и осторожно сжал.

– Ладно, не злись, – примирительно произнес психолог у меня за спиной, – но и не делай так больше.

– Не помогать тебе? – хмыкнув, уточнил я. – А тебе не приходило в голову, что без моей помощи ты бы уже давно загнулся?

– Приходило. Поэтому не прошу не помогать. Просто не лги больше и не утаивай, хорошо?