Тоннель желаний

Очередь прибывала, народ обреченно подпирал стены, к Шаповалову косяком валили коллеги, и все это длилось до обеда.

Ровно без одной минуты первого Леонид Помпеевич вышел в коридор, плотно прикрыл за собой дверь и вставил ключ в замочную скважину.

«Пунктуальная сволочь», – с ненавистью подумала Таська.

Интуиция подсказывала, что вторую половину дня капитан проведет на каком-нибудь совещании у начальства. Доверившись внутреннему голосу, Тася оттеснила несколько человек, приблизилась вплотную к Шаповалову и вполголоса попросила:

– Нам бы поговорить, Леонид Помпеевич.

Он скосил глаза на визитершу:

– Что у вас?

– Вы мой контейнер задержали.

В глазах Шаповалова мелькнуло что-то похожее на воспоминание.

– Ждите.

Ровно через час Леонид Помпеевич появился в коридоре, бережно неся стакан какао, накрытый булкой с изюмом.

От запаха еды у Таськи подвело живот.

Не дожидаясь приглашения, она просочилась следом за хозяином в кабинет.

Шаповалов водрузил стакан с булкой в центр стола, устроился в кресле, закурил и, щурясь от струйки дыма, попавшего в глаз, поинтересовался:

– Это вы из Москвы?

– Да, я, – покаялась Таська. Она уже усвоила, что сей факт на островитян действует как красная тряпка на быка, но не отрицать же очевидное…

– У нас есть информация, что в контейнере имеется запрещенный к перевозке груз, – сообщил Шаповалов сытым голосом.

До этой самой минуты Таська все же на что-то надеялась: на то, что водитель соврал, что произошла ошибка, путаница контейнеров, какое-нибудь досадное, но вполне разрешимое недоразумение. Например, водитель сам что-то провозил в кабине… Может, наркотики. Слова капитана лишили Таську последних иллюзий, и это причинило такую боль, что она почти выкрикнула:

– Но это же не правда!

– Сбавьте тон, – поморщился капитан, – мы вызвали вас для того, чтобы опровергнуть информацию или подтвердить.

– Меня никто не вызывал, – уже спокойней заметила Таська, – я сама приехала.

– Это в ваших интересах. Будем вскрывать контейнер.

– Что, прямо сейчас? – обмирая, спросила Тася.

Согнув запястье, Шаповалов нашел под манжетой часы, что-то прикинул и сообщил:

– Завтра. Пока точно не скажу, во сколько. К великому сожалению, вы не одна такая.

Минуту назад готовая спорить с Шаповаловым до хрипоты, до разрыва голосовых связок, Таська заткнулась – не потому, что в компании с такими же страдальцами она не чувствовала себя отщепенкой. На ум Таське вдруг пришло, что боженька или кто-то там еще дарит ей время, чтобы оставить Шаповалова со товарищи с носом.

Из кабинета капитана Таська выходила с невесть откуда взявшейся смутной надеждой, что еще не все проиграно.

В Бога Таська и раньше не верила, а после того, что случилось с Егором, вообще стала закоренелой атеисткой. Но когда Анохин ответил по телефону, да еще трезвым голосом, у Таськи вырвалось:

– Слава богу.

– Как приятно, когда тебе так радуются, – растаял Анохин.

– Николай, у меня неприятности.

– Выкладывай, что стряслось?

– Мой контейнер арестовала Транспортная прокуратура, – выложила Таська.

– Да ты что? – поразился Анохин. – Почему? Что говорят?

Таська подробно изложила факты, начиная с пресловутых двухсот коробок и заканчивая подозрением в терроризме.

Выслушав ее, Анохин присвистнул:

– Ни фига себе, ты даешь, Москва.

Таська пропустила мимо ушей уничижительное прозвище.

– Коля, скажи, что делать?

– Что делать? – задумчиво протянул Анохин. – Что делать? А что тут сделаешь? У Федосеевой есть духовка?

– Есть, – растерянно произнесла Таська, – а при чем здесь духовка?

– Суши сухари.

– Коля! – взмолилась Таська.

– Я уже сорок лет Коля. Надо звонить Санементу, – добавил он, и вовремя: Таська уже приготовилась пустить слезу.

– У меня нет его номера.

– Ладно, Москва, я сам ему позвоню. А ты будь на связи.

И Анохин отключился, оставив Таську в растрепанных чувствах.

В «Ниве», где они с Ленкой сидели под зданием прокуратуры, было холодно, и Ленка время от времени включала печку, к тому же смолила сигарету за сигаретой, так что у Таськи уже слезились глаза.

От телефонного звонка обе дернулись.

– Да? – волнуясь, ответила Тася.

– Ты чего орешь? – невозмутимым тоном спросил Анохин.

– Коля! – снова укорила своего нечаянного друга Таська. – Ну, хватит прикалываться.

– Кто прикалывается? Я прикалываюсь? – обиделся тот. – Даже не думал.

– Ты звонил Санементу?

– Звонил. – Анохин выдержал паузу, за время которой Таська успела дважды умереть и родиться. – У Сани сегодня выходной. Он собирался на рыбалку, так что с тебя пузырь.

– Коля!

– Не паникуй, Москва. Не все так безнадежно. Я обрисовал ситуацию Сане, у него появились кое-какие идеи.

– Какие? – чувствуя, как замерло сердце, спросила Таська.

– Это ты у него сама спросишь, потому что он обещал прибыть в Холмск и самолично все разрулить. Часа через два встречай красные «жигули». – Он продиктовал номер, который благополучно прошел мимо Таськиного сознания, и простился.

– Спасибо, – спохватилась Таська, но Анохин уже исчез с радара.

За новую надежду, подаренную ей Анохиным, Таська ухватилась, как за соломинку утопающий.