Тоннельщики (СИ)

— Ну, и… ЧТО?! — вскочить Богдану не дал медицинский дрои-массажист, удерживающий пострадавшую ногу в захвате. — Маша, детка моя, ты понимаешь, что эта информация из разряда «перед прочтением сжечь»?

— Понимаю, — спокойно, как само собой разумеется, ответила ИИ.

— И почему раньше об этом никто не додумался?

— А раньше кто-то составлял подробную карту полей Аюя? — вопросом на вопрос ответила Марья.

— Та-ак, всё равно, — проснувшийся скептик страдал неверием, — почему в Провале мы подобного не наблюдаем?

— Провал сжат подобно зерну чечевицы или веретену, конфигурация аномалии другая, да и мощность Провала не поддаётся никакому сравнению с Аюем. Это две несоизмеримые величины.

— Ладно, убедила… Как ты думаешь, каас догадываются об особенности аномалии?

— Вряд ли, иначе нас давно бы разложили на атомы. Надо быть Ли, чтобы задуматься о чём-то подобном. Таких уникумов раз-два и обчёлся на всю галактику.

— Кто ещё знает о ваших… вашей работе и, так сказать, результатах измышлений?

— Я, Ли, вы третий.

— Вызови Ли ко мне, посекретничаем с товарищем с глазу на глаз. Сдаётся мне на Хань дорога ему отныне перекрыта, придётся парню довольствоваться Пандорой. Ничего, невеста приютит, пригреет и приласкает. Бабы у нас сердобольные. Марья, запиши под протокол…

Богдан продиктовал шестизначный цифровой код, присовокупив к нему буквенную бессмыслицу. Только что проект сотрудника с китайскими корнями получил высший уровень секретности и главный приоритет. На решение математических задач и прочие нужды исследователя передавалось семьдесят процентов ресурсов Марьи, а все результаты подвергались двойному шифрованию персональным кодом начальника участка. В случае повторной атаки на станцию Марья была обязана уничтожить блок с инфокристаллом, содержащим результаты исследований, а вся «святая» троица лишалась права сдачи в плен в любом виде. Хоть тушкой, хоть чучелком Ли и Марья записывались в добровольные смертники.

— Шеф, за что?

— Зато ты теперь мотивирована, Маша. И я вместе с вами. Не переживай, будем живы — не помрём. Считай меня мстительным ублюдком, если тебе так будет спокойней.

— Масс-детекторы фиксируют гравитационные возмущения в ста тысячах километров от оси ординат транспортного кольца, — сообщила Марья. — Есть транспортный переход. Наблюдаю сторожевой фрегат, тип «Цербер».

— Кто? Что говорит система «свой-чужой»? — рукав робы оттёр мгновенно выступивший на лбу пот.

— Свои, — в голосе Марьи чувствовалось облегчение. — Третий флот пожаловали. Срочно требуют дать начальство, торопыги.

— Не тормози, Маша. Выводи сюда.

— Есть!

* * *

Богдан не любил рыжих. Быть может оттого, что силу естественных мутаций и жёстко контролируемой евгенической программы на планетах Провала рыжих нет? Трудно найти рыжего, когда у тебя серебристая, золотая, красная или охряного цвета кожа? Соответственно и цвет волос варьируется весьма в широком спектре, а если приплести генетическую линию «мультов» с их синими, зелёными, фиолетовыми и красными — не рыжими, а насыщенно-красными или вишнёвого оттенка волосами, так, вообще, получается полная палитра на любой вкус. Или от того, что все рыжие являлись выходцами с Земли или центральных миров Конфедерации, а между напыщенными землянами и «мужичьём» с окраин всегда стояла железобетонная стена менталитета. В конечном итоге причин может быть множество, но итог всегда оказывался однозначным: слова «рыжий» и «любовь» в разуме коренного ирийца были несовместимыми понятиями. Нет-нет, расистом, нацистом и видистом Северов не был, но не любил он веснушатых и всё тут. Видимо мироздание знало о его слабости, поэтому в лице командира фрегата «Скорый» подсунуло лопоухого, веснушчатого, рыжего капитана третьего ранга Золотухина.

Командир боевого судна так и остался безымянным. То ли он стеснялся имени-отчества, то ли считал, что в глазах гражданской штафирки выглядит солиднее когда его называют «капитан Золотухин» или просто капитан, опуская приставку «три», но со стороны это смотрелось забавно. Ладно, нехай с ним, каждый по своему с ума сходит, Богдану бы со своими тараканами в голове справиться, тут не до чужих, но Золотухин выбесил его с первой минуты разговора. Словно глухарь на току, не слыша чужих аргументов, каптри потребовал «сворачивать шарашку» и быть готовыми всем цыганским табором отчалить через шесть часов с объекта. Сначала Северову показалось, что он ослышался, взгляд в сторону визора Марьи и появление в воздухе голограммы стройной брюнетки, состроившей большие глаза, показали ошибочность первоначального домысла. Так-так, речевыми галлюцинациями никто не страдает.

— Товарищ капитан, вы сказали шесть часов? — выпрямился на кушетке Богдан.

— Так точно, вы меня правильно расслышали, — предельно вежливо подтвердил командир «Скорого».

— Кто отдал приказ об эвакуации строительного комплекса? — хмуро спросил Богдан, подозревая какой-то подвох.

— Вице-адмирал Крашенниников.

— Что, так прямо и сказал: «Шесть часов вам на сборы и не секундой больше»? Могу ли я увидеть карт-распечатку с подтверждением шифр-кода?