Тоннельщики

– Вас обидишь, пожалуй. И всё же прошу не распространяться, – надавил Богдан. – Можно вас попросить о маленькой услуге? Передайте, пожалуйста, связистам, чтобы готовили аварийно-спасательный комплект вазелина. Кое-кому, распустившему язык, пора снимать стружку и устроить сеанс сексотерапии. Вы меня премного обяжете, Варвара Сергеевна, – подойдя к голограмме вплотную, процедил Северов. Ночная вахта попала под раздачу. Приключения со «злым солнышком» уплыли на сторону, а кто любит, когда его секреты покидают предназначенную им скорбную обитель?

* * *

Мостик центрального управления принтера можно было легко спутать с гидропонной оранжереей. От благоухающих цветов кружилась голова. В клетках весело перекрикивались канарейки и золотистые певунцы – певчие птички с Лады. Золотистыми их делало оперение, переливающееся всеми цветами жёлтого. Как ни странно, над зелёным уголком шефствовал оператор Валентиныч – дородный мужчина героических пропорций. На широком добродушном лице Валентиныча (и никак иначе, без имени и фамилии) царствовали пышные усы, делающие добряка похожим на ленивого моржа. Из курсирующих по вахтовым посёлкам слухам, Валентиныч в своё время отучился на агронома, но всю жизнь, от звонка и до пенсии, до которой остались считанные месяцы или две вахты, если считать рабочими циклами, оттрубил в тоннельном отряде. Своё призвание и полученные в сельскохозяйственном институте знания он реализовывал в виде зелёных уголков, больше напоминавших дикие джунгли. Это ещё на принтере он не успел развернуться во всю необъёмную ширь души. К концу строительства из кадок по служебным проходам поползут жгучие и кусачие лианы, стены обовьёт мускусный вьюнок, операционный зал станет царством овощей и фруктов, выведенных селекционерами и самозваными мичуринцами специально для стеснённых условий станций и замкнутых оранжерей. Маленькие кубические арбузы и дыни с гранью в двадцать сантиметров давно никого не удивляли, зато ремонтники и оперативный персонал обожали лакомиться сливами, черешней и абрикосами специально выведенных сортов. Помидоры и огурцы отлично заменяли сухпай и пакетированную закусь, когда в тёмных уголках станции собирались «на троих». Валентиныч как сыр в масле катался, организуя натуральный обмен. Камни и друзы кристаллов на помидоры, поделки мастеров и рукоделие женщин на фрукты. Руководство не препятствовало, ибо живой уголок благотворно влиял на климат в коллективе. Официальной оранжереи, как ни крути, было мало, зажатые в четырёх стенах люди хотели кусочка родины и Валентинычу сходили с рук все залёты и косяки. Его держали и за него держались. Официальные оранжереи тоже держались на пустотном агрономе-любителе. Добродушный увалень обладал талантом вырастить апельсины в старой пепельнице. А что он творил с полноценным цветочным горшком, вообще не поддавалось описанию. Поэтому «озеленитель» плевал на все ревизии и проверки. Слава Пустоте, берегов Валентиныч не терял и шестым чувством чуял, когда лучше прикинуться ветошью и не отсвечивать.

Вот и сейчас, напевая под нос что-то фривольное, оператор принтера на коленях ползал вокруг массивной кадки с собственным аккумулятором и генератором поля тяготения, вмонтированным в основание. В руках медведеподобного мужика мелькали секатор и узкая лопатка. Валентиныч умудрялся одновременно обрезать сухие ветки растения и подсыпать лопаточкой грунт из распоротого мешка, сделанного из биоразлагаемого целлофана.

– Засохла, моя девочка, – закончив петь, не замечая начальство, бормотал садовод. – Сейчас папочка сделает тебе красивую причёску и подкормит свою маленькую малышку. Так, так, вот, сейчас-сейчас мы уберем эти нехорошие колючки и наладим дозатор. Пей, моя хорошая. Моя маленькая будет цвести? Конечно, она будет цвести красивыми цветочками. Папа её покормит фосфором и азотиком, подсыплет минеральчиков, и у нас будут ягодки на варенье.

– Ягодки, Валентиныч, будут у тебя, – плюхнувшись на сиденье, Богдан оторвал оператора от любимого занятия. – Ягодищи, арбузищи!

– Богдан…

– Тридцать лет Богдан, что дальше, Валентиныч? Ты мне, агроном недоделанный, какого черта план срываешь? Ты, гном садовый, сколько секций уже должен был выдать, а?! Ответь мне, Валентиныч.

Вскочив на ноги и виновато потупившись, Валентиныч отряхивал грязные колени и боялся оторвать взгляд от носков ботинок с магнитными подковами.

– Так это, контейнеры с порошком… того. Закончились! – нашёл оправдание агроном и широко, чисто невинный младенец, улыбнулся.

– Ты уверен, Валентиныч? Тогда что за партию груза нам отстрелили час назад, и какую хрень в стофутовых боксах в приёмный терминал принтера таскают «Мулы»?

– Ой, я это, – окрасившись в маковый цвет, садовод вновь попытался что-то найти на носках злополучных ботинок и спрятал садовую лопатку за спину. – Это… заработался.

– Это я забираю! – Богдан отобрал лопатку, сгрёб секатор, мешок с грунтом и ведёрко с прочим садовым инвентарём. – Получишь обратно, когда отпечатаешь десять секций. Десять, Валентиныч! Понял меня?