Тонущие

— Да, — сказал я, радуясь тому, что теории, которые я строил все это время, оказались верны.

— Беда в том, — продолжала она, — что рассказанное мной есть лишь часть истории. А никоим образом не вся история целиком.

— Что вы имеете в виду? — осведомился я, пораженный происшедшей в ней переменой.

— Ну… помните мое письмо?

Я кивнул.

— Мои слова о том, что есть множество маленьких причин, которые в совокупности могут объяснить, почему все произошло так, как произошло?

Я снова кивнул.

— То, что вы сейчас услышали, — лишь одна из тех маленьких причин. Вероятно, самая последняя.

— А другие какие?

— На самом деле их не так уж много. Я преувеличила. В действительности причина только одна. — Элла глубоко вздохнула. — И в общем-то, она немного мрачнее, чем та, которую я вам только что описала. — Она сделала паузу и подняла на меня глаза. — Конечно, эти две причины связаны, но, по сути, они очень различны. Та, которой вы не знаете, несколько более… жестокая.

Элла взглянула на меня твердо, в глазах ее читался вызов.

Я молча принял его.

— Продолжайте, — сказал я.

— Вы уверены, что хотите этого? — Она прикурила следующую сигарету и глубоко затянулась, с силой выдохнув дым через ноздри.

Я ощутил звон в ушах и головокружение, словно стоял на лезвии ножа.

— Продолжайте.

— Ну хорошо. Но вам придется подождать, пока мы не доберемся. — Элла улыбнулась, и плечи ее расслабились. — Хочу вам кое-что показать, увиденное гораздо более красноречиво объяснит ситуацию, чем это может получиться у меня.

Именно это мгновение нашей поездки (позднее я повторил ее бессчетное количество раз) я считаю началом всего, отправной точкой.

Да, правда, я был очарован Эллой еще в Лондоне, но основывалось это на романтических представлениях о беде, в которую она попала, и о возможности спасти ее. Элла заполняла мои мысли — но скорее как принцесса из сказки, чем как человек из плоти и крови. Она казалась мне неким неземным существом, перед чарами которого я, смертный, не смог устоять. Однако она не подпускала меня к себе и всячески пренебрегала мною. Та близость, что родилась между нами, возникла случайно и не всерьез, исключительно по прихоти судьбы, вследствие совпадений. А теперь я прошел испытание, суть которого сам понимал довольно смутно, зато значение его вполне оценил. Я пообещал ей себя, а взамен получил право чего-то от нее требовать. Я с трудом представлял себе, что именно могу потребовать, но, во всяком случае, уже перестал быть ей посторонним человеком.

Эта загадочная женщина с переменчивыми глазами и неторопливой улыбкой на губах вырвала меня из моей собственной жизни, чтобы увезти в шестичасовую поездку и рассказать о том, чего я мог и вовсе не понять. Из всех, кого она знала, именно меня она выбрала своим конфидентом. Именно мне решила объяснить запутанные причины своих поступков и рассказать о той ошибке, которая привела ее к этой помолвке, ко мне она взывала о помощи из той глубины, куда ее утянуло, с просьбой спасти ее. Из той стаи рыб, что поблескивала чешуйками перед нею, она выбрала меня, чтобы я плыл с ней рядом, бросая вызов течениям, приливам и океану.

Метафора Эллы крепко засела у меня в голове, сталкиваясь, соединяясь и перемешиваясь с моими собственными романтическими мечтами о страсти и доблести. Я был мечтателем, каюсь. Находясь во власти грез, я глядел на ее гладкую белую шею и чувствовал: я сделаю что угодно, лишь бы оправдать ее доверие.

Остаток пути мы почти не говорили, рассматривали из окна вагона неясные очертания проплывавших мимо городов, позволяя мерному ритму поезда убаюкать нас, навеять на нас дремоту. Элла много курила, а я рассматривал ее пальцы, когда она щелкала зажигалкой и тушила окурки.

7

Последние полчаса до Пензанса поезд шел вдоль берега моря. Наш с Эллой разговор окончательно иссяк; вагон по мере продвижения состава по графству Девон постепенно пустел.

Элла больше не тянулась за сигаретой. Она разглядывала панораму за окном, а я смотрел на ее профиль, следя порой за направлением взгляда ее немигающих глаз, чувствуя, что она ждет чего-то, и пытаясь понять, чего именно.

Она ничего не сказала мне о том, куда мы едем, и я не спрашивал, наслаждаясь этой неопределенностью. А потом я увидел и понял, чего ждала Элла. Над морем возвышались многочисленные башни замка Сетон. Окна его блеснули перед нами в лучах заката. Ярко-алый шар солнца погружался за колокольней в Атлантический океан, золотое сияние разливалось от него по розовато-лиловому небу, окрашивая серый гранит замка в розовые тона, накладывая позолоту на флюгеры, крутящиеся на ветру.

— Вот он, — тихо произнесла Элла, — наш остров.