Тонущие

Те же самые слова, но уже с иным смыслом и по-другому звучавшие, я услышал несколько лет спустя, совершив то же самое путешествие уже в статусе женатого человека. Однако, когда я впервые увидел Сетон, мысли мои обратились не к моему будущему, а к его прошлому, к тем столетиям, которые шли мимо, пока он, бесстрастный, возвышался на крутых утесах маленького скалистого, неприступного со всех сторон острова, бесчувственный к человеческим трагедиям, разыгрывавшимся в его стенах.

Сейчас мне кажется странной мысль о том, что это место когда-то было мне чужим, что в тот момент, когда я впервые проезжал мимо, сидя в убогом вагоне второго класса, он не вызывал во мне никаких ассоциаций и даже не предвещал их. Сетон — суровое и холодное место, великолепное, но всему чуждое. Его заботит лишь собственный покой и уединенность. И все же, если он однажды доверился вам, это навсегда.

Мы с Эллой сидели молча, а поезд тем временем набирал скорость, и сказочный силуэт замка уплывал от нас все дальше.

— Он похож на Камелот, вам так не кажется? — прошептала она.

— Похож, — эхом отозвался я.

На вокзале Пензанса царила суматоха: люди, чемоданы, очереди пассажиров в ожидании такси.

— Пойдемте. — Элла потянула меня за руку. — Давайте прогуляемся пешком. Здесь идти не более часа. А последняя лодка не отчалит раньше десяти.

И мы побрели по городу. Начало моросить. Нам было жарко после поездки, она утомила-нас, и теперь мы радовались дождю, воздуху, запаху моря. Мы шли бок о бок, улыбаясь, испытывая некоторую неловкость — теперь, когда мы действительно добрались до места. Вскоре толпы людей и нагромождения домов остались позади, и Элла увела меня в сторону от главной дороги на маленькую тропинку, спускавшуюся к морю.

— Смотрите. — Она указала куда-то вдаль.

Я взглянул туда и увидел замок, венчающий конический остров, словно естественное продолжение гранитной скалы, а вокруг — синее море.

— Значит, вот какой вид открывался из окна у Бланш, — проговорил я.

— Что вам известно о Бланш? — Элла пристально взглянула на меня.

— Немного. Только то, что она была вашей бабушкой и жила здесь.

— Кто вам рассказал?

— Сара.

— Понятно. — Элла помолчала. — Значит, она до вас уже добралась.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Вы и не можете понять.

— Тогда объясните мне.

— Не сейчас, Джеймс.

И прежде чем я успел сказать хоть слово, Элла резко устремилась вперед: сначала пошла, а потом и вовсе побежала по ведущему к морю крутому склону, густо поросшему стелющейся по земле травой.

— Думаю, отсюда мы можем добраться до лодок. Побежали!

Ветер донес до меня ее приказ. И я помчался сквозь дождь, одежда прилипала к телу. Дождь усилился. Я бежал и бежал. А Элла все время была впереди, она что-то выкрикивала, и возгласы ее выражали нечто среднее между радостью и яростью; я не мог ни понять, ни объяснить этих звуков, но повиновался им, несмотря на то что в туфли набился песок, а по шее стекали струи дождя. Именно так я провел всю свою жизнь: бежал за ней, постепенно приближаясь, но она всегда ускользала. Даже сейчас я ощущаю на вкус тот соленый воздух и слышу биение своего сердца.

На остров нас отвез бородатый рыбак, явно удивленный тем, что у нас нет багажа.

— Это последняя лодка, сэр, — проговорил он. — Если вы намерены вернуться обратно сегодня вечером…

— Нет, не намерены, — ответила Элла за меня.

— Очень хорошо, мисс.

В ветхой лодке, пропахшей макрелью, мы доплыли до острова и причалили к берегу, когда обмылок солнца утонул за горизонтом. Я был несколько удивлен, обнаружив у стен замка деревню, поскольку в воображении уже нарисовал себе Сетон некой самодостаточной территорией, отрезанной от нашего мира. Но обрадовался пиву и тарелке дымящейся трески в кляре — их нам подали на милом маленьком постоялом дворе, о котором Элла уже говорила мне. Прежде чем мы сели ужинать, она забронировала комнаты, записав их на имя Уоррингтон.

— Это девичья фамилия моей матери, — объяснила она тихо, расписываясь в журнале. — Только идиот станет подписываться на этом острове как Харкорт. Сразу получишь столько внимания, что ни на минуту глаз не сомкнешь.

Я понимающе кивнул и поставил в журнале свое настоящее имя.

Когда мы сидели за столом в уютном баре, слушая дождь, монотонно барабанящий по оконным стеклам, Элла улыбнулась мне:

— Ну вот мы и добрались.

— Вы это мне хотели показать?

— В том числе, — произнесла Элла. — Я хотела показать вам остров и замок. Но есть еще кое-что… особое, мне нужно, чтобы вы это увидели. — Принесли заказанную рыбу. Она ковырнула вилкой в тарелке. — Но вам придется подождать до завтра. Только утром в замок начнут пускать туристов.

— Но, — начал я с некоторым изумлением, — я-то думал, что это ваш замок. Вы ведь не турист в доме своей собственной семьи?

— Нет, — ответила она, улыбаясь моему неведению. — Конечно, я могла бы отвести вас на обед к дяде Сирилу и тете Элизабет. Правда, не думаю, что они были бы в восторге от встречи со мной, хотя и не показали бы этого. К сожалению, нам невозможно явиться туда по очевидным причинам.

— Например, по каким?