Тонущие

И мы начали осматривать дом. Пока она проводила экскурсию, я размышлял о том, что ее жизненная сила и энергия неуместны в этих мрачных коридорах, в комнатах, где гуляют сквозняки, что звонкое цоканье ее каблучков по плитам пола было бы кстати в свежепобеленном, пронизанном светом помещении, а не в угрюмых стенах этого обветшавшего дома, называвшегося Ле-Варреж.

Воспоминания — забавная штука. После смерти Эрика, а с тех пор прошло почти шестьдесят лет, я больше никогда не был в Ле-Варреже, однако каждая мелочь, каждая деталь обстановки врезалась мне в память. Я могу мысленно восстановить узор на толстых стенах, расположение больших комнат, количество дверей в зале с низким потолком, висящий в воздухе тяжелый запах плесени, дыма от горящих дров и пыльных ковриков. Помню тамошние камины, такие большие, что невысокий человек мог поместиться внутри стоя, изъеденные временем, потемневшие от многовековой сажи деревянные балки, сделанные из шпангоутов военных кораблей шестнадцатого столетия; помню очертания жилого крыла, что отводился гостям, пристройки девятнадцатого века и планировку сада.

— Мы не все спальни открыли, — сообщила Элла, проводя нас по сводчатому коридору. — В доме будем обитать только мы трое. И конечно, доктор Петен, его комната вон там. — Она указала на дверь. — Жак и мадам Кланси живут в деревне, и мы решили, что нет смысла только для нас открывать и проветривать все помещения.

Я шел за ней, наслаждаясь мелодичными переливами ее голоса.

— С доктором вы познакомитесь позже, — продолжала она. — Он, кажется, снова в отъезде. — Она остановилась у дубовой двери. — Вот ваша комната. Я подумала, вы не будете возражать, если я поселю вас вдвоем.

Она повернула ручку и подтолкнула нас с Эриком в большую, просторную комнату, более уютную, чем те, что мы до этого осмотрели. Окна выходили в сад. Нас окутал сильный аромат лаванды, смешанный с запахом дерева и огня, Элла фыркнула, изобразив, что ей трудно дышать.

— У мадам Кланси страсть к ароматным отдушкам, — пояснила она, подходя к одному из окон и сдвигая вверх створку. — Но мы скоро избавимся от этой вони, не беспокойтесь.

Из-за окна, сквозь мощный заслон из тисов, из дальнего конца сада в комнату наползал туман. Пора расцвета сада давно миновала, некогда он вписывался в правильную схему, расчерченную засыпанными гравием тропинками, живыми изгородями и подстриженными деревьями, но с тех пор сбросил с себя ярмо человеческого господства и одичал. Он был призрачным, этот сад, и, как все разрушающееся, романтически притягательным.

— Мы в Ле-Варреже давно не бываем, — тихо пояснила Элла. — Это было излюбленное место моей мамы. Они с папой купили его сразу после женитьбы, и, думаю, Памела не слишком его жалует. — Она внимательно оглядела комнату. — Но папа не соглашается его продавать. Его не волнует, что дом зарастает плесенью. Он считает, раз мадам Кланси приходит сюда раз в неделю, то дом не заброшен, в него можно в любую минуту приехать и жить…

— А тебе он нравится? — поинтересовался я.

— Нравится. — Наши глаза встретились. — Мне не по душе, что он приходит в упадок. Да и время года сейчас такое мрачное.

— Это верно, — согласился я.

Элла улыбнулась нам с Эриком.

— Вот почему я так рада, что вы оба здесь, — сказала она весело. — Сможете как следует отдохнуть после трудов праведных, что выпали вам в Праге. Вместе нам скучно не будет.

Я кивнул и взглянул на своего друга, но он, отвернувшись, смотрел в окно, изучая просторы сада. Я не видел его лица, но, пока Элла беспечно рассказывала нам о полотенцах и ванных комнатах, заметил, как напряженно он держится, и отнес это за счет утомления, памятуя о том, как мало мы спали за последние сутки. Потому, когда Элла спросила, устали ли мы, ответил, что не знаю, как Эрик, а сам я валюсь с ног.

— Ничего удивительного — после такого путешествия. — Она сжала мою руку. — Ну что ж, отдыхайте. А часиков в семь, может, соберемся, выпьем?

— Отлично, — согласился я, с удовольствием думая о свободном времени, которое мы вольны были использовать по своему усмотрению.

Эрик, по-прежнему молча, стоял у окна.

— Значит, до встречи в семь.

И Элла вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

Я стал не спеша распаковывать вещи, мечтательно поглядывая по сторонам, вдыхая оставшийся в комнате шлейф духов Эллы. Рядом с кроватью лежали старые французские романы в красивых переплетах. В шкафу я обнаружил большой фарфоровый таз для умывания и кувшин с голубыми цветочками — кажется, незабудками. У камина стояла ширма с вышитыми фигурами благородных дам и господ в стилизованном розовом саду.