Тоомас Линнупоэг

Мать Тоомаса Линнупоэга навострила уши. Ее Тоомас ни словечком не заикнулся ей о поцелуе. Отец же Тоомаса Линнупоэга удивился.

— Ну и ну, видали парня!

— И так поцеловал, что прокусил ей губу. Вижу, приходит Кюллики домой, на губе — ранка. Спрашиваю, что это у тебя — снова простуда высыпала? Иди сюда, я наложу лекарство. Девочка — ни в какую не соглашается. Тут-то мне и ударило в голову — подозрительно это! Пригляделась я — никакая это не простуда, а, похоже, след укуса. Кюллики отрицала, но куда ей было деться, если уж я взялась расследовать дело! Все, все выплыло наружу! Ну, отец, скажи и ты свое слово! — Мамаша Кюллики подтолкнула локтем своего мужа. — Что ты молчишь, словно пень!

— Насколько я понимаю, ты уже все сказала, — сдержанно возразил отец Кюллики.

Но мамаша Кюллики никак не хотела примириться с молчанием мужа. Если уж они проделали такой путь, надо выложить все до конца. И мамаша Кюллики растолковала родителям Тоомаса Линнупоэга, какой у них негодный сын и как с ним следует поступить. Мать и отец Тоомаса Линнупоэга признали себя перед мамашей Кюллики виновными в том, что не сумели правильно воспитать своего сына, так как его очень трудно воспитывать. А мамаша Кюллики на эти их слова кивала головой — уже менее раздраженно. Она хотела заговорить снова, но, к счастью, в комнату вошел Протон с котенком под мышкой. В кои-то веки сообразил появиться вовремя!

— Я сделал котенку паспорт. Точно такой же, как Анне — своей Мурке, — сообщил Протон со счастливой улыбкой. — Обмакнул лапку в чернила и приложил к бумаге — настоящая печать, вместо подписи. Анне тоже обмакивала в чернила.

На секунду в комнате воцарилось неловкое молчание. Тоомас Линнупоэг моментально этим воспользовался. Он выхватил из рук Протона котенка с перепачканной чернилами лапой и сказал:

— Это котенок этой тети, она за ним пришла.

Протон хотел было запротестовать, но увидел сердитый взгляд незнакомой тети и поперхнулся своим криком.

На этом разговор о Тоомасе Линнупоэге был исчерпан и визит закончен. Родители Тоомаса Линнупоэга вежливо проводили мамашу и папашу Кюллики. Сам Тоомас Линнупоэг оставался на втором плане, то есть в комнате. Он дружески похлопал младшего брата по плечу и сказал:

— Не грусти, Протон! Что толку от кошки! Царапается да мяучит, а вот щенок — это уже другое дело! Во! Если мама разрешит, я куплю тебе щенка.

— Щенка?! — радостно вскричал Протон, но тут же спросил с недоверием: — А у тебя много денег?

— На щенка хватит, — великодушно пообещал Тоомас Линнупоэг. Ничего больше он пообещать не успел, родители вернулись в комнату и отослали Протона на кухню. Ясное дело, это не предвещало ничего хорошего.

— Когда-то в молодости я тоже довольно часто гулял с девочками, — отец Тоомаса Линнупоэга приступил к своей воспитательской миссии, — но такого курьеза, чтобы отец и мать девочки пожаловали из-за этого к моим родителям, со мной не случалось.

Тоомасу Линнупоэгу очень интересно было узнать, что его отец тоже был в молодости джентльменом, и у Тоомаса Линнупоэга не возникло ни малейшего поползновения подвергать это сомнению. Он бы с удовольствием слушал и дальше откровения отца, однако мать Тоомаса Линнупоэга промолчать не смогла. Она воскликнула точь-в-точь так же агрессивно, как Вайке Коткас:

— Вот как! Ты гулял со многими девочками! Странно, почему ты никогда мне об этом не рассказывал?

— Нет… ну… это ведь было просто так, невинные прогулки. Ты для меня всегда была единственной, — отец усмехнулся и обнял мать. — А ты еще не забыла, как мы в первый раз встретились?

Тоомас Линнупоэг тихонько вышел из комнаты. Когда папа и мама начинали вспоминать дни своей юности, небо становилось безоблачным. Так было и на этот раз. Грозовая туча, правда, надвинулась, но грозы не было, а скоро и от самой тучи следа не осталось.

Тоомас Линнупоэг принимает твердое решение

Тоомас Линнупоэг решил как можно меньше общаться с Кюллики. Если у девочки такая активная мамаша, самое разумное — соблюдать дистанцию. На всякий случай. Но попробуй соблюсти дистанцию, если эта девочка — твоя соседка по парте и все время смотрит на тебя из-под черных ресниц с мольбою о прощении? Тоомас Линнупоэг сидел за партой, словно на муравейнике. Однако он был мальчиком с твердым характером и весь первый урок успешно отбивал атаки муравьев, но только — первый урок. Ведь Тоомас Линнупоэг все же был не настолько бездушным, чтобы просьбы девочки о прощении не тронули его. В его твердом характере возникли маленькие трещинки, с каждым новым взмахом ресниц Кюллики они увеличивались, и к началу второго урока Тоомас Линнупоэг уже миролюбиво сдался.